Алмазная бухта - [42]

— Вы проделали чертовски хорошую работу, док, — протянул он, улыбаясь ей.

— Я знаю, — весело ответила Хани. — Вам очень повезло с плечом. Вы можете в некоторой степени лишиться вращательной способности, но не сильно, я думаю. Не напрягайте ногу и плечо в течение еще недели или около того, а потом можете начинать разрабатывать их, но только осторожно.

Он уже начал разрабатывать их — Рэйчел видела, как он осторожно разминал плечо и руку, как бы проверяя швы на крепость. Он не использовал утяжелители для руки или ноги, но он делал упражнения на гибкость, чтобы облегчить движения, и в результате его хромота была мало заметна, как если бы он просто вывихнул лодыжку.

Хани даже не моргнула, когда он, снимая штаны цвета хаки и синюю хлопковую рубашку, вытащил пистолет из-за пояса и положил его на стол. Сидя за столом в одних лишь трусах, он без эмоций наблюдал за тем, как она снимала швы. Рэйчел наклонилась, чтобы наблюдать. Потом он опять оделся и вернул тяжелый пистолет на его обычное место на поясе.

— Оставайся на ланч, — пригласила Рэйчел. — Будет салат из тунца и свежие помидоры, легко и вкусно.

Хани никогда не отказывалась от приглашений Рэйчел.

— Хорошо. Я просто жажду свежих помидоров.

— Южане подают помидоры почти со всем, — заметил Кэлл.

— Это потому, что почти всё вкуснее с помидорами, — ответила в защиту Хани. Она была из Джорджии и любила помидоры неистово.

— «Любовные яблоки»*, — сказала Рэйчел рассеянно, — помидоры, то есть. Хотя я не знаю, почему их так называли. Большинство людей думало, что они ядовиты, так как они из семейства пасленовых, как и белладонна.

Хани захихикала:

— Ты читала о старых ядах, не так ли? Кто-то в одной из твоих книг сыграет в ящик от передозировки белладонны?

— Конечно, нет. Я не пишу детективные романы, — нисколько не встревожившись поддразниваниями Хани, Рэйчел взглянула на Кэлла, продолжая накрывать на стол. — Ты не южанин, не так ли? Ты растягиваешь слова, но не как южане.

— По большей части это потому, что я провел много времени с человеком из Джорджии. Мы были вместе во Вьетнаме. А родился я в Неваде.

Это было вероятно максимумом личной информации, которую он раскроет о себе, так что, Рэйчел не задавала больше вопросов. Они съели свою простую еду. Кэлл сидел между двумя женщинами и, хотя он ел, как всегда, с аппетитом и поддерживал разговор, Рэйчел заметила, что сидел он так, чтобы было можно наблюдать за окном и дверью. Это было привычкой — он садился так каждый раз, когда они ели, даже зная, что никто не может приблизиться к дому незаметно для Джо.

Когда Хани собралась уезжать, она улыбнулась Кэллу и протянула руку.

— Если я не вижу вас снова, то до свидания.

Он пожал ей руку.

— Спасибо, доктор, и до свидания. — Рэйчел заметила, что он не стал притворяться, что останется.

Хани задумчиво следила за ним.

— Меня буквально распирает от вопросов, но, думаю, я последую собственному совету и не буду задавать их. Я не хочу знать. Но будьте осторожны, слышите?

Он криво усмехнулся:

— Конечно.

Она подмигнула:

— Если кто-нибудь будет что-нибудь спрашивать, я ничего не знаю.

— Вы умная женщина, док. После того, как я уеду, Рэйчел сможет рассказать вам подробности.

— Возможно. Но, возможно, я придумаю свои собственные ответы. Так они будут настолько диким и романтичным, насколько я захочу, но останутся безопасными.

По всей видимости, решение Хани была наилучшим выходом, подумала Рэйчел после того, как она и Кэлл остались одни. Хани позволяла себе быть дикой и романтичной в своих фантазиях, но в реальности она выбирала безопасность.

Хани никогда не совершила бы ничего столь же безрассудного, как влюбиться в человека типа Кэлла Сэйбина.

Она должна вымыть кухню — как раз то, что Рэйчел и делала — и забыть об остальном. Рэйчел повернулась и увидела, что Кэлл смотрит на нее своим неподвижным, нервирующим взглядом. Она подняла подбородок:

— Что случилось?

Вместо ответа он приблизился к ней, ухватил ее подбородок рукой, наклонился и накрыл ее рот своим. От удивления Рэйчел на мгновение замерла — он не целовал ее после того первого раза, хотя ей иногда казалось, что он обнимал ее ночью так, как будто она принадлежала ему. Она не показывала, какое удовольствие ощущала во время сна в его объятиях, но не смогла скрыть тяжелую волну желания, которое заставило ее ответить на его поцелуй. Её губы раскрылись навстречу его губам, ее руки скользили по твердой, теплой стене его груди. Его язык обвился вокруг ее языка, и она издала глубокий горловой звук, ее грудь и промежность сжались, как будто он коснулся их.

Поддерживая ее, Кэлл медленно продвигался вперед, пока она не прижалась к шкафам. Рэйчел освободила свой рот и, задыхаясь, спросила:

— И чем это вызвано?

Его рот переместился вниз, к изгибу ее челюсти, и исследовал мягкую кожу чуть ниже уха.

— Должны быть, это все те «любовные яблоки», которыми ты накормила меня, — пробормотал он. — Прекрати отворачиваться. Поцелуй меня. Открой рот.

Она так и сделала. Ее руки сжали его рубашку, и он прижался к её рту в глубоком, сводящем с ума поцелуе, который продолжался целую вечность и заставил её подняться на цыпочки и прижаться к нему. Его руки спустились к ее ягодицам и обхватили их, прижимая еще ближе.