Алмаз темной крови. Дудочки Судного дня - [13]
Подойдя к солисту, терзавшему допотопного вида струнный инструмент, формой похожий на до неприличия крутобедрую женщину, Виша отстранила микрофон и зашептала музыканту на ухо. Судя по выражению его лица, что-то весьма интересное. Да и сам певец был примечателен: как и полагается гному, невысокий и плечистый, и как совсем не полагается гному, гладко выбритый. Недостаток волос на подбородке компенсировался темно-рыжей шевелюрой, заплетенной в толстые жгуты. На лице гнома выделялись узкая полоска красных зеркальных очков, полностью закрывавших глаза, и невозможно большой рот, в который, как говорили, певец мог запихать оба своих гномьих кулака. Чем и заслужил свое прозвище Маульташ, Рот-Комод. Альх-Хазред, с любопытством наблюдавший вишины передвижения, понимающе покачал головой: устоять перед девушкой было невозможно. Невысокая, ладная, одетая в туго обтягивающие брюки, перехваченные в талии форменным серебряным поясом, и блузку, расстегнутый кружевной воротник которой лежал белой пеной вокруг стройной тонкой шеи, она была похожа на школьницу, удравшую с уроков. Короткие волосы Виши были серебристо-пепельными, и только хвостик, спускавшийся от затылка и ниже лопаток, был глянцево-черным и раздвоенным. Все шалые духи выпитого снадобья выглядывали из вишиных глаз, и иногда казалось, что еще немного — и кончики ее длинных пушистых ресниц вспыхнут.
Маульташ выслушал все, что Виша сочла нужным нашептать ему в ухо, улыбаясь (при этом он перестал петь, играть и совсем смял и без того нестройное выступление) и только последними ее словами он чуть не подавился. Поразмышляв не более двух-трех секунд, он отложил в сторону крутобедрый инструмент, и, махнув рукой, подозвал друзей. Виша отошла в сторону и села за ближайший столик, к знакомым брохусам. Там она приняла эстафету обмена бокалами и перестала обращать на сцену внимание. А музыканты, посовещавшись и обмениваясь отчаянно-веселыми взглядами, вернулись на места. Певец же, поглядев в потолок и не найдя там ни поддержки, ни опровержения, вытащил из кармана губную гармошку и принялся нажаривать на ней так, что любо-дорого, а когда разудалый мотив подхватили и повели музыканты, запел. Причем никто из присутствующих не ожидал услышать такого — только что звучавший хорошо поставленный, но вполне обыкновенный голос стало выворачивать на то разбойничьи, хищные, то глумливые, шутовские интонации… и к тому же язык у певца поворачивался выдавать такой текст, что заинтересовались даже эльфы. За первой песней последовала вторая, потом третья…
Усидеть на месте становилось уже невозможно. Вскоре пространство вокруг сцены оказалось заполнено танцующими; за столами остались только эльфы (впрочем, один из них вполне заметно притоптывал в такт, а второй подпевал) и те, кому бриареевы творения спеленали ноги.
— Что ты с ним сделала? — поинтересовался флюгер, подхватывая Вишу.
— Я попросила его спеть те песни, после которых его выгнали из консерватории Арзахеля. Мне про него братья рассказывали. — Виша вывернулась из рук флюгера и продолжила танцевать, почти вплотную прижавшись к недавно отвергнутому «подгузнику». Совсем ошалевший от такой невиданной милости брохус не знал, куда ему девать руки — туда, куда хотелось, он боялся… а над головой держать утомительно.
— А что ты ему посулила в награду? — не унимался альх-Хазред, наклоняясь к Више.
— Сказала, что… — ответ девушки утонул в грохоте — это, выполняя вишино пророчество, свалился под стол один из почитателей таланта Бриарея, свалился эффектно, прихватив с собой почти всю посуду со стола (хромированные металлические бокалы в сочетании с каменным полом составили неплохую конкуренцию музыке) и запутавшись ногами в стуле.
И в который раз Виша убедилась в том, что, попросив у мающегося от тоски мужчины чего-то артистично-неприличного, хулиганского, она оказалась в выигрыше. Музыканты вошли в раж и завели дремавшую публику «Мертвецкой» так, что мало не казалось даже им самим. Певец уже не перебирал лениво струны, а выдавал песни одна другой чуднее, швыряя в глотку кружки пенящегося грибного чая. От такой порции хмельного многие уже бы и первой строчки детской песенки не связали, но у него, судя по всему, была неплохая закалка. Он только утирал пот, градом катившийся по лбу, и продолжал петь. Его песни, которые Виша впервые услышала, придя в гости к братьям, когда те отмечали завершение своей первой вахты, были сегодня как нельзя кстати. Еще тогда она отметила для себя их особенность — при всей их вызывающей незамысловатости, какой-то подростковой наивной глумливости, они почти мгновенно завладевали вниманием слушателя и любое его настроение превращали в угодное себе, безбашенное и отвязное. Когда Више случалось засидеться сверх меры за скучными уроками, или серьезно с кем-то поссориться и начать терзаться угрызениями совести, она загружала в свой коммуникатор записи тех самых песен, героями которых были похотливые эльфы, пьяницы-гномы, сумасшедшие ученые и веселые шлюхи. И когда этот беспардонный карнавал, который вел за собой Маульташ по прозвищу Рот-Комод, накрывал ее с головой, она забывала обо всех печалях и неудачах. Так что сегодня это было то, что доктор прописал.
«Клетки вообще не имеют привычки исчезать, их можно только сломать… Причем изнутри это сделать легче, — уверенно сказал Гарм».Что ожидает мир, если единственные оставшиеся из прежних богов — братья-близнецы, один из которых отказался от участия во всех делах этого мира, кроме увеселений, а второй одержим желанием выйти за его пределы, даже если это грозит гибелью всему живому? Что ожидает мир, если те, кого считали воплощенным достоинством и честью, убивают подло и хладнокровно? И что происходит там, где погибает Мастер — Истинный Дракон, строитель Врат-Между-Мирами? Вопросы, вопросы…
«Он – трубадур… по странной случайности оказавшийся королем. – Следом за Слуа вошла Огневица, держа в руке пару плетей, свитых из жил дракона – только их удары и могли сдерживать свирепость Изымателей. – Или король, ставший трубадуром. Но – что так, что эдак – сначала трубадур. А все остальное…»Это история гениального певца и поэта. Все, что происходило с ним и проходило мимо него, - войны, пожары, любовь и ненависть, милосердие и зависть, - все было только декорациями театра, на подмостках которого он служил своей госпоже Поэзии.
«Эльфийский лорд и плясунья… сюжет для пошлейшей, завиральной баллады, от которой тошно эльфам и стыдно людям».Странно уютный, замкнутый на себе самом мирок, похожий на осколок когда-то огромного, настоящего мира. Неправдоподобно маленькие государства, невеликие расстояния, да и богов — раз-два, и обчелся. Все положенные этому мирку войны откипели, населяющие его народы поделили земли и зажили спокойно и беспечально… как в заповеднике. Однако в Обитаемом Мире побратимом эльфа становится орк. То, что везде несет волю и перемены, оборачивается здесь медленным ядом.
«Видите ли, люди грешны от рождения, тут уж ничего не попишешь, хотя именно первородный грех и определяет человеческую природу, так что особо жалеть о нем, наверное, и не стоит. Вдобавок к этому, в каждой душе запечатлены — или запечатаны, это уж как вам угодно, — семь смертных грехов, или — мне так больше нравится — семь грехов Смертных. В моей власти снять печать с одного из них»Такой вот неслабый персонаж. Ежели кого интересуют подробности его прежней жизни, рекомендую обратиться к «Хроникам» Жана Фруассара, источник достоверный и нелживый.
В чудеса нужно верить… но не всегда им можно доверять. Если тебе приоткрылась дверь в этот тайный мир, подумай как следует, прежде чем идти туда. Ведь выхода из того мира может и не быть.
Жизнь Алекса меняется, когда его начинают преследовать постоянные обмороки и провалы в памяти. В это время в Нью-Полисе люди подвергаются атакам Тёмного мира. Его обитатели вернулись через века, чтобы отомстить Земле за изгнание. Тёмному миру противостоит Йеллоу — воин Жёлтого мира, планеты в Альтернативном Пространстве. Алекс понимает, что Йеллоу — это он и ищет других воинов. Осталось только вспомнить, кто есть кто.
Что общего у журналиста и благородного сыщика? У гадалки и сурового наёмника? Судьбы сплетаются, когда древний монстр идёт за своей жертвой, оставляя кровавый след. Лишь четвёрка храбрецов может помешать тьме разорвать сердце королевства. Столица велика, но спрятаться в ней негде – от зверя не убежишь. Охота начинается.
Караван медленно двигался вниз по песчаной дюне к оазису. Солнце, тонувшее в закате за спинами всадников, создавало длинные тени, проходя сквозь заросли сухого кустарника и жухлой травы. Туйганские женщины наблюдали за наездниками со скамеек, стоявших у покрытых войлоком юрт, в то время как дети носились вокруг в наступающей вечерней прохладе, пробегая мимо лошадей, мулов и повозок, запряженных буйволами. Некоторые караванщики смеялись и бросали неугомонной ребятне всякие побрякушки, но Тайко Арисанн улыбался только смотревшим женщинам.
Рассказ про то, как во времена, когда драконы правили эльфами и людьми, зародилась любовь между эльфом, который был подданным дракона и плененной эльфийкой, которая не хотела жить под властью драконов. Рассказ входит в антологию «Королевства Эльфов» («Realms of the Elves»), изданную в 2006 г. Редактор: Филип Этанс.
Дестини Уэллер и ее сестра-близнец Ливви были близки так, как могут быть близки только две сестры, пока Ливви не решила стать вампиром, покинув Дестини. Теперь Дестини готова сделать все, чтобы вернуть Ливви в семью. Но в своем мире бесконечной тьмы Ливви знает единственный путь воссоединения сестёр — Дестини тоже должна стать вампиром… Которая из сестер увидит свет следующей полной луны? Чьи губы насладятся вкусом ночи? Кто выживет? Вторая часть дилогии «Опасные девушки».