Аллоды. Игра в чертогах смерти - [44]

С вершины холма, куда били молнии, заструился серебристый то ли дым, то ли туман. С тихим звоном сгустился в облако и то пошло наверх, прямо к уродливому шраму в небесах.

– А это что? – спросил Расин.

– А это тот, кто не дает демону прорваться, – судя по голосу, происходящее Эрэму очень не нравилось, хотя оно и понятно, как маг, он видел и понимал больше остальных.

Звон стал громче, облако закрыло расщелину, и та начала стягиваться, уменьшаться. Прогремел слабеющий рев, полный раздражения, и небо вновь сделалось невинно-голубым.

– Маг? – поинтересовался нахмурившийся Мосол. – Прямо говорю: не люблю я их.

– Да? А как же я? – восставший повернул голову к певцу.

– И тебя тоже, морда железная, – рубанул тот. – Но терплю, деваться некуда.

Расин хмыкнул.

Тропа сделала поворот и пошла вверх, по склону той горы, над которой пытался сломать небо демон. Через полсотни шагов стало видно, что на пути у них кто-то стоит: высокий человек в рясе и капюшоне, с тяжелым, больше напоминающим дубину посохом в руке.

– Вот и он, – проговорил Эрэм с напряжением в голосе.

– Мир вам, путники, – сказал незнакомец, когда до него осталось метров десять. – Да благословит Тенсес вашу дорогу…

Он откинул капюшон с лица, и Расин едва удержался от изумленного восклицания.

Он знал этого человека…

Произошло это на пятнадцатый день после того, как объединенный флот Империи и Лиги отплыл в глубины астрала. Среди прочих подразделений на одном из кораблей очутился и диверсионный отряд «Молния» в полном составе.

«Веселуха» началась на вторые сутки похода, а на пятнадцатые Расина вызвали на военный совет.

Что за вопросы там обсуждались, зачем полководцам оказался нужен обычный сотник – он не сумел бы вспомнить. Но в память намертво врезалось красивое, породистое лицо одного из витязей, что представлял на этом совете войско Кании.

В рясе этот бывший витязь смотрелся ничуть не менее величественно, чем в доспехе, хоть он и похудел, лоб его избороздили морщины, а густые русые волосы изрядно побила седина.

– И тебе мир, дядя, – ответила Кость. – Это ты того монстрюка заколбасил?

– С помощью доверенной мне силы Света не допустил я ныне прорыва демонского, – тут бывший витязь улыбнулся, и улыбка преобразила его лицо, из мрачного и даже сурового оно сделалось почти ласковым.

И тут Расин вспомнил имя: Зосима… да, точно, так его звали.

– Зло мне надлежит истреблять, не только в чудовищах астрала воплощенное, – продолжил тот, пристально вглядываясь в металлическое лицо Эрэма, – но и в душах существ, что среди прочих ходят на двух ногах… орков, эльфов, людей… бывших людей.

– Ты думаешь, мы из тех, кто поклоняется демонам? – спросил восставший.

– Если бы так, то я разговаривал бы с вами по-иному! – и мощная рука бывшего витязя крепче стиснула посох, которым вполне можно было проломить череп троллю. – Вижу я, что облако темное скрывает пути ваши, но не могу прозреть, откуда оно…

– Ну, если прозреешь, то дай нам знать, – сказал Эрэм. – А сейчас мы должны идти.

– Идите, – и Зосима отступил в сторону, освобождая тропу.

Проходя мимо него, Расин ощутил внимательный, изучающий взгляд, от которого по коже бежали мурашки. Захотелось бухнуться на колени и рассказать все, и о том, как в шесть лет стащил лепешку из пекарни, и о том, как прятался от Комитета на Суслангере, взяв чужое имя.

Судя по изумленному кряхтению шагавшего следом Мосла, тот пережил нечто схожее.

– Это святой отшельник, что сражается с демонами в Эльджуне, – сказала Кость, когда они немного отошли. – Вроде бы раньше он был великим воином и полководцем, а потом надел на себя эту смешную штуковину с капюшоном, отказался от всего, что у него имелось, и выстроил себе халупу на Глухоморье.

– Но что за темное облако он видел? – спросил Расин.

– Кто знает? – Эрэм даже не пожал, а скорее передернул узкими плечами. – Чародеи, достигшие столь высокого уровня познаний, иногда в силах воспринимать такое, что даже представить не могут маги попроще.

Восставший вроде бы ответил, но при этом ничего толком и не сообщил.

До самого вечера не встретили более никого, а ночь провели в узком каньоне, где камни, землю, стволы деревьев, все покрывали капельки влаги, а со стенок свисали бороды зеленого мха.

Рано утром, когда Расин стоял на страже, прилетело Доказательство, немного посидело на ветке, изучая человека то правым, то левым глазом, а затем упорхнуло в заросли.

Следующий день шли под непрекращающимся снегопадом.

Тропа разветвилась еще раз, а затем вывела на другую, много более широкую, с отпечатками копыт.

– Это главный торговый путь на восток, в Асээ-Тэпх, – объявил Эрэм торжественно. – Впереди Кровавая Застава, уж не сомневайтесь.

Вскоре начали попадаться захоронения – насыпанные за обочинами, в сени громадных местных елей холмики, из которых торчали наполовину сгнившие, покосившиеся доски с вырезанными на них именами. Непогода и время сделали свое дело, так что разобраться, кто здесь лежит, сумел бы только провидец.

– Это мы что, по погосту шагаем? – недовольно осведомилась Кость, когда справа открылось настоящее кладбище, для которого кто-то не поленился вырубить деревья и выкорчевать пни.