Аллея всех храбрецов - [110]
– Вашему коллеге дико повезло. Опоздай с его доставкой минутами, и вся наша суета оказалась бы ни к чему.
Глава четвертая.
Мокашов, ожидавший у телефона, давно отказался ждать. Он решил, что с ним просто не хотят разговаривать. Сначала трубка лежала на секретарском столе. Затем телефон был занят: звонили в здравпункт, и сестра, отвечавшая из здравпункта, была напугана не меньше. Хорошенькое дело, ей положено делать перевязки при травмах, да выписывать направление в городскую поликлинику. А тут сердечник, да ещё лежачий. А врачей в их медпункте не положено по штатному расписанию. Телефон в поликлинику был занят, и только звонок в приемную зама Главного и вмешательство самого эСПэ, который, на счастье, уехать не успел, и его машина – ускорили дело.
Невмывако, надолго прикованный к постели капризами немолодого, изношенного сердца, болел почти целый год.
Этого он не смог забыть. Как звонил Невмывако из автомата. Звонил и чувствовал, что рядом со стеной предприятия растет для него великая китайская стена и лопаются связывающие нити. Перед этим он говорил с Вадимом.
– Как дела?
– Треугольник был. Ничего особенного. Невмывако позвони, покайся, из углов треугольника он – самый тупой. Но имеет преимущество, всегда на месте. Не падай духом. Хочешь представить положение хуже твоего? Всё как у тебя, но ты ещё потерял носки.
– И что? – устало спрашивал он тогда.
А Вадим продолжал в том же псевдожизнерадостном стиле:
– Написали ходатайство. Вспоминали твои заслуги и не могли вспомнить. Ни одного объекта не запустил, ни одной работы не закончил. Шучу. Чувствую, ты духом пал.
Потом он звонил Невмывако, и секретарь ответила: соединяю. В трубке молчали, но было слышно, кто-то дышал. “Говорить не хочет”, – подумал он, представляя Невмывако, спрашивающего секретаршу: "Кто это? Мокашов? Придумайте что-нибудь".
Он подождал, осторожно повесил трубку на крючок, неторопливо вернулся к Славке. Но с этого момента появилась в его действиях особенная окраска, неизбежно всё перекрашивающая.
– Что? – спросил его Славка.
– Все, как было. Но я на этого психа наскочил.
– Ты о ком?
– С Невмывако говорил. Воронихин, наверное, умыл руки.
– Сейчас не время вмешиваться. Пройдет чуть-чуть, и всё успокоится и снова станет на свои места.
– Так всё можно оправдать.
– А я не оправдываю. Только чего сейчас в петлю лезть? Баранов посылают вперед, на горяченькое, а Воронихин – не дурак.
– Скучный он, и жене его скучно с ним.
– С такой не соскучишься.
– Это почему?
– Чего пристал?
– Скажи, Славочка, очень тебя прошу.
– Просто мне так кажется. Красивая женщина. Мужа не любит, зато всем нравится. Отчего скучать?
– С чего ты взял?
– Личные наблюдения. Но ему везёт, и БэВэ его за что-то выделил? А так не лучше остальных. У БэВэ вообще порочная практика, выбрал себе советников, и опирается, а время идёт, люди меняются.
– Это ты о Вадиме?
– И о Вадиме в том числе. Как у тебя с ним?
– Не получается. Не уважает он меня. Должна быть этика в отношениях?
– Мелок ты для него. Тебя считает муравьём. А к чему этика для муравья?
– И что теперь?
– Позовут нас, заставят каяться.
– Ни за что не буду просить. Просить это – одолжение. Ты кого-то просьбой одалживаешь. А одалживаться неловко; не у всякого станешь просить. Прежде подумаешь.
– Считай, что нам повезло. Не на полку работаем. А потому кроме дефективных никто не ушёл.
– А "сапоги"?
– Не подходили они, а мы подходим.
– Не стану просить. Мне стыдно, неловко. И человек для этого должен быть лучше, чем я. Добрее, щедрее меня. Вот я – феноменально доверчив.
– Ты – феноменальный болтун.
– А это совсем иное дело. Ну, как сказать: а ты ещё певец.
– Ты и болтун к тому же.
– Скорее, я – великий молчальник, что по обету с камнем во рту ходил. А вынимаю камень и хочется поговорить. Слав, почему Воронихина жена не любит?
– Отцепись, господи.
– Слав, отчего? Скажи?
– Свято место пусто не бывает. Так подсказывают всемирная история и личный опыт. И отстань. Не в курсе я. Не знаю.
– Пошли, нечего возле входа околачиваться, – сказал Славка. – Пускай они ещё таких специалистов поищут. Придут ещё, в ножки поклонятся, – добавил он без прежней уверенности.
– А в крайнем случае устроимся в НИИ. И по утрам возьмем себе за правило звонить: Как вы? Работаете? А мы снами делимся.
“Нет, – думал Мокашов, – он у исходной точки, так было и будет, и оттого, что у него порочный принцип: всё или ничего. Опять с нуля, без эволюции. Словно муравей, первобытноископаемый, такой, как и миллионы лет назад. И с ним не церемонятся”.
– В ножки поклонятся, а в осадок выпадут разные петрофёдоровичи.
– Но я – бегемот среди слонов.
– Ты тот, кем себя чувствуешь. Слон, если разобраться, – тот же бегемот. Думаешь, ты – чистенький, а "сапоги", в том числе, и из-за тебя ушли. Выбил ты почву у них из-под ног…
“Не подходишь, уходи. А слониха все-таки полюбила его. Не слона, бегемота”.
Делать все равно было нечего. Они пошли в разные стороны. Мокашов сначала вдоль фирменного забора. Последние дни были необычайно жаркими. Казалось, лето посылает свою прощальную улыбку. Но несмотря на жаркую погоду никто не надевал теперь рубашек на выпуск или сарафан, потому что теперь, в конце лета они считались неуместными.
В наши дни хочется дополнить библиотеку приключенческой познавательной литературы Жюля Верна. О чём обязательно бы написал в наше время для подростков этот замечательный писатель-фантаст? Несомненно, он бы не пропустил тему космоса. «Остров надежды» восполняет этот пробел и написан для подростков о приключениях в космосе.
Защита докторской диссертации шефом героя повествования показалась ему событием огромной важности, мерилом канонов нравственности кафедры «Боеприпасов», истоком грядущих перемен. Во времена перестройки всё переменилось по-своему.Однако минувшие события не утратили значения в жизни героя повествования. Узел сюжета, завязанный во время защиты диссертации, развязался вдали от прежних мест, в столице Америки.
«Герой нашего времени» на примере представителя творческой интеллигенции начала космической эры. Атмосфера работы молодого креативного коллектива в космической отрасли на заре космонавтики.
«Сюжет в центре» – этой шифрованной фразой сообщалось об успешном фотографировании обратной стороны Луны. Это книга воспоминаний, рассказ о космической отрасли взглядом изнутри.Астрономическое сообщество в канун космических стартов считало заатмосферные полёты абсолютной чепухой. К полётам спутников и человека в космическом пространстве не была подготовлена и широкая общественность. в это время за высоким забором секретной фирмы в Лихоборах молодая команда Б. Раушенбаха работала над проектом фотографирования обратной стороны Луны.
Полтора века назад появилась сказка математика Ч. Доджсона (Л. Кэррoллa) «Алиса в стране чудес». В отличие от обычных сказочных выдумок профессор математики рискнул отразить в ней идеи и представления науки второй половины XIX века. С тех пор материала, накопленного наукой, хватило бы на создание не одной подобной книги. Чем не удивительны, например, тайны микромира с его загадочными противоречиями, с его дерзким наступлением на так называемый здравый смысл. Отсутствие представлений и образов в этой области затрудняет понимание микромира даже взрослыми читателями, а между тем они составляют физические основы нашего мира.Известно, что восприятие сложных идей зависит от того, как рано мы начали с ними знакомиться.
Время перестройки. Секретная ракетно-космическая фирма лишается обычного бюджетного финансирования и чтобы выжить вынуждена продавать услуги космических полётов и экспериментов в космосе. В перестройку обычные ограничения сменились немыслимыми возможностями. Прежде последние стали первыми, невыездные подключились к международному сотрудничеству с французами и действуют запретными прежде методами.Старые кадры специалистов не в силах перестроиться. Они – носители знаний, но не приемлют нового ведения дел. Герой повести с его научным подходом в контактах с французами хочет отыскать и сформулировать всеобщую формулу красоты, но постепенно приходит к мысли, что красота для него – «лучше не высовываться».
Ирен, археолог по профессии, даже представить себе не могла, что обычная командировка изменит ее жизнь. Ей удалось найти тайник, который в течение нескольких веков пролежал на самом видном месте. Дальше – больше. В ее руки попадает древняя рукопись, в которой зашифрованы места, где возможно спрятаны сокровища. Сумев разгадать некоторые из них, они вместе со своей институтской подругой Верой отправляются в путешествие на их поиски. А любовь? Любовь – это желание жить и находить все самое лучшее в самой жизни!
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.