Аллергия, непереносимость, чувствительность. Как возникают нежелательные пищевые реакции и как их предотвратить - [14]
* — [25]
** — [26]
*** — [27]
**** — [28]
Я изобразила, как спектр выглядит визуально. При последующем чтении вам неоднократно придется возвращаться к диаграмме-зонтику выше. На этой схеме отражено большинство возможных нежелательных пищевых реакций — от быстро проявляющихся, иногда серьезных симптомов (слева) до других расстройств, связанных с питанием, которые могут оказаться имитаторами с отложенными признаками (справа). Используйте эту диаграмму для ориентирования.
Небольшая помощь от моих друзей
Многих людей в сообществе, изучающем пищевые аллергии, я считаю героями. Среди них — Дениз и Дейв Баннинги. Двадцать с лишним лет они сами проходили через все это, а сейчас активно помогают исследованиям в области пищевой аллергии, жертвуют средства и распространяют знания об этой проблеме. В середине 1990-х, когда на пищевые аллергии практически не обращали внимания, Баннинги боролись с аллергиями, опасными для жизней двух их маленьких сыновей. Один мальчик оказался астматиком с аллергией на молоко, яйца и орехи. Реакция второго распространялась на молоко, орехи, морепродукты, рыбу и говядину, плюс ему диагностировали эозинофильный эзофагит (ЭЭ). Позднее я рассмотрю ЭЭ более подробно, но если коротко, то для него характерна аллергическая реакция, вызывающая воспаление пищевода. Хотя это и редкое заболевание, его постепенно диагностируют все чаще как у детей, так и у взрослых — примерно у одного человека из двух тысяч.
Баннинги учились справляться с аллергиями сыновей, пока те росли. Этот непрерывный процесс вдохновил их на создание организаций, которые должны поддерживать и объединять такие же семьи, повышать осведомленность о заболевании и способствовать исследованиям. Дениз стала одной из основательниц чикагской организации «Матери детей, страдающих от аллергии». Дейв в 2005 году принял участие в проекте «Пищевая аллергия», который затем объединился с организацией FARE[29] — ведущей негосударственной компанией, занимающейся проблемами пищевой аллергии, и крупнейшим частным спонсором исследований в этой области. Формально это название — аббревиатура (Food Allergy Research & Education — исследования и просвещение в области пищевой аллергии), но сейчас учреждение называют просто FARE. Данная организация старается охватить своим вниманием 85 миллионов американцев и еще полмиллиарда людей по всему миру, которые из-за пищевой аллергии и непереносимости пытаются избежать девяти самых распространенных аллергенов.
Оба сына Дениз и Дейва, став взрослыми, переросли некоторые из своих аллергий, однако им по-прежнему приходится справляться с оставшимися проявлениями на фоне многочисленных рабочих поездок и частого питания вне дома.
Когда я спросила Дениз и Дейва, какой они хотели бы видеть область изучения пищевых аллергий через десять лет, они произнесли то, о чем я уже думала.
«Я надеюсь, что мы перейдем от мира, где анафилаксия вытеснена на обочину, к миру, который позволяет аллергикам свободно есть пищу, которой они избегали раньше, — сказал Дейв. — Для сдвига с мертвой точки нужно, чтобы фармацевтическая промышленность объединилась с врачами и FDA. Это позволит упорядочить процесс разработки лекарств. В настоящее время при исследованиях и прохождении через FDA каждый аллерген считается отдельной “болезнью”. На мой взгляд, нужен принципиальный переход к тому, чтобы болезнью считалась пищевая аллергия, а не отдельные аллергены. Это позволит повысить эффективность клинических испытаний при нескольких аллергенах, экономя сотни миллионов долларов при затратах на разработку».
Например, FDA недавно одобрило пероральную иммунотерапию для арахиса. Однако тот же самый метод для другого продукта, например для миндаля, требует отдельной серии клинических испытаний, которые подтвердят его безопасность и эффективность. Если учесть тот факт, что среднее время от подачи заявки на исследуемый препарат до его утверждения FDA составляет двенадцать лет, то становится понятно, насколько такие подходы в борьбе с растущей эпидемией пищевой аллергии несовершенны.
«Сейчас критерием для начала клинических испытаний являются пищевые провокационные пробы, — говорит Дениз. — Я надеюсь, что им на смену придут методы диагностики, не требующие запуска и остановки аллергической реакции. Этот новый инструмент не только ускорит развитие методов терапии, но и избавит семьи от стрессов, вызванных обязательными пищевыми пробами во время клинических испытаний».
«Эти изменения, — добавляет Дейв, — вполне осуществимы и требуют лишь продуктивных встреч со всеми участниками процесса выведения терапии на рынок».
Не могу не согласиться с мыслями Баннингов. Когда аллергика кормят пищей до того момента, пока он не начнет реагировать, а затем срочно останавливают эту реакцию — это серьезная травма. Поразительно, но именно таковы сегодня «критерии включения» для клинических испытаний на пищевую аллергию. Тот факт, что аллергики согласны рисковать и запускать реакции ради поиска лечения, четко показывает, как нужны терапевтические меры, и подчеркивает ту тяжесть, которую ощущают больные. Я надеюсь и верю, что все мы — пациенты, ученые, врачи, фармацевтические компании, общественные движения, фермеры, производители еды, рестораны и FDA — объединимся, чтобы положить конец пищевым аллергиям. Их можно изучить как одно заболевание, подобно раку, несмотря на различные существующие его типы. Когда болезни разделяют, есть риск упустить из виду методы лечения и лекарства для одного недуга, которые можно использовать и для другого. Нельзя недооценивать мощь коллективных, многомерных сил. Эта эпидемия началась при моей жизни, и я надеюсь увидеть ее окончание.
