— Странный подбор профессий.
— Мы отбираем только талантливых и гениальных людей. Что между ними общего?
— Я никогда не думала об этом.
— Творчество. Это творчество. Талантливые и гениальные люди, когда занимаются творчеством — думают. Творчество заставляет думать. А кто может быть лучше человека способного думать? — доктор посмотрел на меня и сделал жест рукой в мою сторону, словно подтверждая несказанное слово: «Никто!» — Правильно! Никто! Зачем нам нужны люди неспособные думать?
— Простите, а какое отношение к творческим людям имеют бизнесмены?
— Ну, как же! Для того чтобы зарабатывать хорошие деньги — нужен талант, а для того, чтобы зарабатывать большие деньги — нужно быть гением, даже в бизнесе.
— Можно анкеты взять домой, чтобы подробно изучить?
— Нет, это очень секретная информация. Мы не можем позволить, чтобы эти анкеты попали не туда куда надо, — сказал доктор и засмеялся.
— Пусть будет этот.
Я протянула анкету доктору.
— Я вам не советую.
— Почему?
Я удивилась, так как думала, что цель доктора заработать денег, но я ошибалась. Доктор, конечно же, хотел заработать денег, но ответственно и честно относился к работе. Еще он не хотел портить свою репутацию — всемогущего, старого, доброго доктора, коим он себя считал.
Доктор задумчиво читает графу Никнейм:
— Dolphin… хм… Поэт… Попробую вам объяснить проще… Скажем так: он уже не талант, но еще не гений. Он идет по дороге между этими качествами творческого человека. Он видит, что вблизи него находится «гений», но, сколько бы он не шел, дорога не сокращается, а тем временем дорога от «таланта» удаляется. Я искренне надеюсь, что он доберется до «гения» до того как перестанет быть виден «талант».
Я не поняла смысла слов, но решила поверить доктору. Перебрала стопку анкет заново и выбрала никнейм — Logos.
Доктор, кивнул головой, достал из выдвижного ящика документы и передал мне.
Заглавие документа:
Предметом настоящего договора является «Гость на празднике Чпок-Чпок».
Я посмотрела на доктора с удивлением, недоверием и замешательством. Во всяком случае, это именно то, что доктор увидел во мне через «аквариумные» стекла.
— Доктор, я правильно поняла, что этой отвратительной фразой вы называете ребенка?
— Это старая шутка Гиппократа, хе-хе! С тех пор мы — врачи, так называем детей, хе-хе!
Доктор посмотрел на меня и засмеялся громче, чтобы заразить меня смехом, но я от этого разозлилась.
— Доктор, вы идиот?!
Он перестал смеяться.
— Нет. Я доктор!
— Почему вы не напишите «ребенок»?
— Мы не можем написать, потому что, как я уже говорил, мы работаем в тестовом режиме… Неофициально… А точнее незаконно. Вы же не хотите подставить старого, доброго доктора?
— А почему вы работаете незаконно, доктор?
— Некоторые думают, что у нас банк «детей в пробирках», а это не так, но им же не докажешь.
— Какое дело государству до детей в пробирках?
— Государству как раз дела нет, а сумасшедшим верующим или как я их называю — псевдоевреи, вот им это не нравится. Они говорят «Это оскорбляет чувства верующих!» Но вы мне скажите, какие у верующих могут быть чувства? Какие? У верующих нет чувств — только заблуждения.
— Вы хотите сказать, что у неверующих есть чувства?
— Нет. У неверующих тоже только заблуждения.
— А знания у кого есть?
— Ни у кого!
Я не стала продолжать тему, а только спросила:
— Где мне расписаться?
— В конце договора. А если вы хотите VIP-Суррогатного отца, то нужно поставить галочку в клеточке VIP.
Я решила выбрать VIP.
В течение следующего месяца исполнили все, о чем рассказывал доктор. Я не пожалела, что доплатила за VIP-Суррогатного отца, так как им оказался, скорее всего, VIP-Стриптизер.
Через месяц я узнала, что беременна. Я думала, что это самый счастливый день в моей жизни. Я пришла домой и легла спать, но смогла заснуть лишь глубокой ночью.
Открыв глаза, я увидела темноту, поэтому сначала не поверила, что открыла их. Я зажмурилась и открыла глаза снова. Меня окружала темнота. Я услышала детский плач вдалеке и пошла в его сторону. Я шла медленно и аккуратно, так как боялась натолкнуться на что-нибудь. Впереди загорелся яркий, белый свет, и стало понятно, что я нахожусь в тоннеле. Я прищурила глаза, и смогла разглядеть расплывчатую приближающуюся тень. Мне стало страшно. Я хотела повернуться и побежать, но не могла. Мне становилось еще страшнее от того, что я не понимала, почему не могу двигаться. Мои глаза привыкли к свету, и я отчетливо увидела идущую девочку. Девочка подошла и обняла меня крепко двумя руками за талию, словно она давно ждала этой встречи. Страх сразу прошел, и в ответ я обняла ее. Девочка выглядела, как первоклассница пришедшая на первое сентября в школу. На голове два белых бантика, светлые волосы заплетены в две косички, а за спиной школьный ранец из бледной кожи. Маленькая, милая, голубоглазая блондинка. Я, не ослабляя объятий, спросила:
— Что ты одна здесь делаешь?
Девочка подняла голову и посмотрела мне в глаза. Мне стало дурно, так как показалось, что из детских глаз на меня смотрит кто-то еще, кто-то очень пугающий.
— Я ждала тебя, — сказала девочка.
— Почему именно меня?
— Познакомиться. Мне сказали, что скоро ты меня заберешь.
