All you need is love… - [7]

До Лондона мы доехали по-королевски: родители Кэнди решили навестить ее бабушку и подбросили нас до самого вокзала. Вещи наши, к слову, так и пылились в камерах хранения.

— Слушай, — сказала мне Кэнди, когда мы забрались в купе, — ты ведь здорово соображаешь по части зелий…

— Ну?

— Ты видел, что наши все или бухают, или курят… ну так, для раскрепощения сознания?

— Видел, — кивнул я.

— А ты можешь придумать что-нибудь такое… — Она помолчала и начала заново: — Понимаешь, на дорогую выпивку у них денег нет, а дешевая — отрава. С куревом то же самое, я уж молчу о химии, спасибо, хоть мои таким не закидываются. Сам понимаешь, печень, легкие — убиваются в хлам. А вот если бы ты сочинил какое-нибудь зелье, чтобы от него были приятные глюки, но без серьезных последствий…

— Я попробую, — сказал я, подумав. — Я даже знаю, что взять за основу.

— Я в тебя верю, — серьезно сказала Кэнди.

Я тоже в себя верил, поэтому взялся за дело. Директор с деканом, правда, посматривали на меня как-то странно, но я не обращал на это внимания до тех пор, пока Дамблдор не вызвал меня к себе и не спросил ласково:

— Северус, мальчик мой, у тебя какие-то проблемы?

— Простите, сэр?

Когда я сказал Кэнди, что теперь напоминаю себе героя вестерна, она захихикала и предложила мне усовершенствовать этот образ, сделаться невозмутимым и немногословным, после чего лично заплела мне пару косичек на висках и воткнула за хайратник пестрое совиное перо. (Как ни странно, после всех похождений у меня что-то сделалось с организмом, во всяком случае, хоть волосы не повисали грязными сосульками на второй день после мытья. Хотя мыться все равно чаще всего было негде, разве что в ручье. Самоочищение пошло, что ли? «Э, это гормоны, ты ж растешь, — сказала мне Кэнди. — Не парься, скоро все образуется.»)

— Ты очень изменился за лето, — пояснил директор. По моему мнению, изменился я в лучшую сторону, но предпочел промолчать. — Что с тобой такое приключилось?

— Ничего, сэр, — ответил я, и даже не солгал, потому что со мной и впрямь ничего особенного не приключилось.

Нет, в самом деле, я не переломал ноги, прыгая с электрички под откос на полном ходу, умудрился не отравиться невероятной стряпней (и каким-то жутким пойлом) родителей Кэнди, и даже ни одного маньяка нам по пути не попалось. (Мы с Кэнди сумели бы отбиться, но как-то не хотелось таких испытаний.) Мне с честью удалось уйти от домогательств скурившей что-то забористое случайной знакомой, которая была старше лет на пятнадцать, хотя и выглядела моей ровесницей. И меня не придавило фургоном, который мы выталкивали из канавы, в которую уронил его пьяный в хлам водитель. Спасибо, я вовремя вспомнил свой любимый Левикорпус… И в болоте я не утонул, когда мы там ягоды собирали, только перемазался по уши и потом сутки ходил в растянутом свитере матери Кэнди и ее же длинной юбке, пока сохла моя одежда. И, что показательно, никто даже не хихикнул.

— Скажи, пожалуйста, как поживает Лили? — перебил мои мысли директор.

— Понятия не имею, сэр, — честно ответил я.

— Разве ты не виделся с нею летом?

— Нет, сэр.

— Почему же? Вы всегда были так дружны… Вероятно, это влияние твоих слизеринских соучеников, они же не одобряют такого общения, не так ли? Или же Лили запретили встречаться с тобою родители?

— Ни то, ни другое, сэр.

Нет, образ индейского вождя мне решительно нравился!

— Гм… — Дамблдор погладил бороду и снова кинулся в атаку: — Я видел, Лили теперь дружна с Джеймсом Поттером…

Я пожал плечами.

— Возможно, дело в этом? — вкрадчиво спросил директор.

Я развел руками, дескать, ничего не знаю.

— Мой мальчик, у тебя и так постоянно возникают конфликты со студентами Гриффиндора, вот я и пытаюсь свести на нет возможные последствия твоей размолвки с Лили Эванс, а она ведь имела место быть, не так ли? — зашел с другой стороны директор.

Я мог бы сказать, что лучше бы он осадил Мародеров, чем лез в наши с Лили отношения, но снова промолчал.

— Я понимаю, что вмешиваюсь в твои личные дела, но мой долг — по возможности примирять студентов.

«Мародерам скажи», — невежливо подумал я, а вслух все же произнес:

— Сэр, я обидел Лили. Я извинился. Она меня не простила.

— Очень жаль, очень, — покачал он головой. — Ну что ж, не стану тебя задерживать, тебе пора на занятия. Кстати, Северус, а что это у тебя за замысловатая прическа?

— Извините, сэр, это запрещено уставом школы?

— Нет, просто любопытствую, — улыбнулся Дамблдор.

— Экспериментирую с внешностью, сэр, — пояснил я, из чистого хулиганства поднял руку и добавил: — Хау.

Выражение лица директора было бесценно.

Кэнди, когда я пересказывал ей эту сцену, хохотала на весь коридор, потом успокоилась и выдала:

— Северус, а ты же сам мне говорил, что директор — крутой мозгочтец!

— Легилимент! Когда ты запомнишь уже?

— Я помню, просто мне так больше нравится, — пояснила она. — Так вот, мог он у тебя в башке поковыряться, пока ты отмалчивался?

— Я бы почувствовал, — сказал я и добавил менее уверенно: — Скорее всего. Но если бы он что-то засек, то не удержался бы от вопроса или намека.

— Ну ладно, — кивнула Кэнди, пошарила в невероятной сумке, на этот раз будто сшитой из старого лоскутного одеяла, вытащила очередную фенечку и потянула меня за волосы. — Дай переплету, растрепалось… Я тебе в слизеринских цветах сделала. Да пригнись, вымахал, оглобля…