Альковные секреты шеф-поваров - [12]

Прошлой зимой у Скиннера было туго с деньгами, он старался особо не пить, сидел дома. Начал слушать Леонарда Коэна, штудировал Шопенгауэра, читал скандинавских поэтов, которые, похоже, все до единого страдали тяжелой клинической депрессией из-за затяжных зимних ночей. Сигбьёрн Обстфельдер, норвежский модернист конца девятнадцатого века, полюбился Скиннеру больше других; в памяти намертво засели декадентские гробовые строки.

Днем он весел — смеется, поет.

Сеет смерть всю ночь напролет.

Сеет смерть.

Иногда ему казалось, что на лицах завсегдатаев литских баров лежит печать зловещего процесса: каждая кружка, каждая стопка подпитывает иллюзию бессмертия — и приближает старуху с косой.

Но как сладка эта иллюзия!

Скиннер вспомнил вчерашнее: он потащил Кей в бар — утром, в воскресенье. А ей хотелось побыть дома, понежиться в его объятиях, посмотреть телевизор.

Но у него шел третий день, требовалось убить похмелье, и он чуть не силком выволок Кей за дверь — вверх по пешеходной улице, к «Робби», где поправляли здоровье местные хроники. И Кей покорно сидела на высоком стульчике: единственная женщина в баре, улыбающаяся, терпеливая, под восхищенными или равнодушными взглядами этих удивительных и ужасных людей, которые только и делали, что пили, пили, пили и пили. Некоторые из них, казалось, никогда не видели живых женщин; другие, наоборот, перевидали слишком много. Кей не тяготило красноглазое общество: рядом сидел парень, которого она любила, и обстановка не имела значения. Но приобщиться к хроникам она тоже не могла — надо думать о танцах, следить за фигурой. Ты не понимаешь, твердила Кей, мне надо держать форму. Ерунда, малыш, отвечал он, ты в отличной форме!

С каждым глотком Скиннер становился все напористее и педантичнее. Он наседал на своего приятеля Гэри Трейнора, тощего стриженого пройдоху с обманчиво грубым лицом.

— У нас что, нет нормальных фанатов?! Нормальной бригады? Сколько бойцов мы можем собрать?

Трейнор не отвечал, прятался за камуфляжной ухмылкой, потягивал пиво. Раскачанный громила Алекс Шевлэйн с маленькой, похожей на торпеду головой покосился в зеркало, поиграл бицепсом, поднес бутылку к губам.

— Прошлый раз собрались. И что? Эти пидоры не пришли! Только время потеряли.

— Ты задолбал уже с этой темой. Расслабься!— Трейнор от души шлепнул Алекса по широкой спине.— Хочешь в суд подать за моральный урон? Типа испортили выходные?— Он захохотал, кивнул в сторону хорошо одетого парнишки, что сидел у бара в одиночестве.— Вон обратись к Дэсси Кингхорну!

Скиннер развернулся и посмотрел на Кингхорна; тот ответил жестким пронзительным взглядом. Скиннер встал и направился к нему. Лицо Трейнора расплылось в радостном предвкушении.

— Как жизнь, дружище?— приветствовал Скиннер.

Кингхорн оглядел его с ног до головы, оценил пиджак «Акваскутум», новые кроссовки «Найк». Хмуро покивал.

— Нормально… Обновочки?

Три года прошло, подумал Скиннер, а он все желчью исходит.

— Ага. Выпьешь со мной?

— Нет, мне пора.— Кингхорн прикончил пиво и направился к выходу.

Скиннер обменялся взглядами с Трейнором, тот надул губы и закатил глаза. Алекс Шевлэйн продемонстрировал акулий оскал, гармонирующий с полосатым спортивным костюмом. Скиннер демонстративно развел руками. Кэй внимательно наблюдала за этой пантомимой, пытаясь понять, почему странный зазнайка отказался выпить с ее парнем.

— Кто это был, Дэнни?

— Да так, старый знакомый. Дэсси Кингхорн.— Заметив, что столь короткий ответ не удовлетворил никого из присутствующих и в первую очередь Кей, Скиннер пояснил: — Помнишь, я рассказывал, как меня машина сбила? За год до нашей встречи? Несколько переломов: нога, рука, два ребра. Трещина на черепе.

— Да…— поморщилась Кей. Ей было неприятно думать о серьезных травмах вообще, а тем более применительно к Дэнни. Скоро ее должны были пробовать на новую роль. Разве можно танцевать после таких страшных переломов? Сколько надо времени, чтобы восстановиться? Даже сейчас ей порой казалось, что возлюбленный прихрамывает — должно быть, из-за той аварии.

— Я, разумеется, подал в суд,— рассказывал Скиннер.— А Дэсси работал в страховой конторе. Помог мне бумаги оформить, фотографа нашел.

— Чтобы заснять травмы,— кивнула Кей.

— Ну да. Короче, я получил пятнадцать штук. С одной стороны, приятно. А с другой — шесть месяцев без работы, в больнице, на растяжках…— Скиннер пожал плечами.— В общем, деньги пришли, я предложил ему пятьсот. Конечно, я был благодарен за помощь, все такое. Но знаешь, после аварии каждая собака приставала: иди в суд, проси компенсацию! Я просто выбрал страховую фирму, где сидел Дэсси. Подогнал этому мудаку дело, чтоб он денег заработал. Правильно я понимаю? И что ты думаешь? Этот козел отказался! Забери себе, говорит. Залез в залупу и не хочет вылезать!— Скиннер отхлебнул пива, словно запивая проглоченную горечь.— Мало того, везде развонял, что ему причитается половина!— Он обвел глазами Кей, Трейнора с Шевлэйном, других посетителей.— Я к нему подошел в «Макперсоне». Половину хочешь, говорю? Не вопрос! Только сначала я тебе сломаю ногу, руку, два ребра. Череп проломлю бейсбольной битой. И тогда получишь половину. Так этот хрен чуть не обдристался! Подумал, что я ему угрожаю. Угрожаю!— Скиннер ткнул себя пальцем в грудь, зрачки расширились от ярости.— Я. Этому гондону. Размечтался! Я просто объяснил доходчиво, вот и все!