Алкаш в борделе - [6]

— Дело в том, что малопьющие читают что-нибудь посолиднее, а сильно пьющие — вообще не читают, — заметил Чуев. — А наша газета была для умеренно пьющих.

— Ну, таких в России почти нет! — решительно заявил Седой.

Я и Чуев молчаливо согласились с этим мнением.

— Потом у Евгеши было еще несколько проектов газет для деловых людей, — продолжил Седой, — но вся беда в том, что деловым людям не очень нравились эти газеты, а еще больше их издатели. Потом еще была газетенка под названием «Секс с Евой». Но то ли читатели уже пресытились и многое узнали за годы реформ об этом достойном занятии, то ли сексуальная мощь издателей пошла на убыль, газетка получилась квелой и вульгарной, прямо как пенис пенсионера… И вот наконец Евгений Чуев подумал о душе… Браво, Евгеша! Достойное завершение карьеры газетного издателя!

— Я устал слушать это безобразное огульное охаивание, представленное в виде лекции о новейшей истории местной журналистики, — помпезно отреагировал Чуев. — Поэтому позвольте мне откланяться…

Чуев взял свой «дипломат» с подоконника и с обиженным видом удалился по коридору. Я подумал, что в «дипломате» у него наверняка лежит бутылка коньяка.

Тут из кабинета, находящегося рядом с кабинетом главного редактора, вышел высокий мужчина лет тридцати пяти — сорока. Он был очень худ и, можно даже сказать, костляв. Он носил бороду и небольшие очки в золотистой оправе. Его голова и борода были испещрены сединой, как будто посыпаны перцем. Мужчина был одет в аккуратный костюм-тройку нежно-серых тонов, который несколько дисгармонировал с его всклокоченной шевелюрой. Засунув под мышку кожаную папку, он закрыл за собой дверь и, сверкнув в нашу сторону линзами очков, неспешно направился по коридору.

— Александр, можно вас на минуточку? — окликнул его Чуев и устремился к нему.

Мужчина остановился и подождал Чуева. Тот подошел и энергично заговорил с ним о чем-то. Александр посмотрел на ключи в своей руке, потом в глубь коридора, после чего, что-то тихо и вежливо ответив Чуеву, отправился своей дорогой. Чуев, однако, не отставал, даже оббегал своего собеседника то с одной, то с другой стороны. Так они оба скрылись в туалете…

— А это кто? — спросил я у Седого про нового собеседника Чуева.

— Это тоже достопримечательность, можно сказать, звезда нашей журналистики. Заместитель редактора нашей газеты Александр Бомберг.

— Про этого я слыхал, — сказал я. — Это тот, кто все о мафии и коррупции пишет? Иногда почитывал я его статейки. Человек приобрел на этих статейках славу борца за справедливость…

— Угу, — сказал, прищурясь, Седой. — Вместе с этой славой он приобрел еще массу приятных мелочей.

— Ты о чем?

Седой не успел ответить, так как двери лифта снова раздвинулись и из них вышел невысокий субъект с растрепанными волосами, в очках. Он был одет в серую курточку грязных тонов, в карманы которой засунул свои руки. Под мышкой он держал кожаный портфель. Мужичок, мельком глянув на нас, нырнул в кабинет главного редактора.

— Пошли, — сказал Седой, спрыгивая с подоконника. — Нам пора.

— Это что, главный? — спросил я несколько удивленно.

— Да, — ответил Седой, открывая дверь кабинета. — Ирочка, главный у себя? — спросил он у секретарши, ехидно улыбаясь.

Секретарша заглянула под стол и с ухмылкой ответила:

— Да, видимо, у себя. Проходите.

И мы вошли в кабинет главного редактора. Кабинет был квадратным и находился в торце здания, поэтому окна располагались с двух сторон. В углу стояли редакторский стол и кожаное кресло. Сам же редактор запихивал свою куртяшку в шкаф.

— Василий Борисович, — сказал Седой с порога, — это мой приятель Владимир Мальков, медик. Мы о нем вчера с тобой говорили.

— Проходите, садитесь, — редактор улыбнулся, приглашая нас к столу. — Василий Борисович Гармошкин, — протянул он руку.

— Мальков Владимир Александрович, — в ответ представился я.

— Та-ак, — протянул Гармошкин. — Так-так-так…

И принялся сосредоточенно разглядывать поверхность стола.

— Ага! — наконец поймал он мысль. — Значит, так… Концепция газеты — вещь непостоянная и часто меняющаяся. Меняется и наша… Довольно пространных полос официоза, сводок и рапортов! Пора повернуть газету лицом к читателю! А ему наскучил официоз, и я уверен, что он истосковался по живой журналистике, по живому слову… Лицо газеты должно быть человеческим. Пусть на нем отражаются все краски человеческого бытия. Оппоненты говорят мне, что там могут появиться такие цвета, как коричневый… А я отвечаю — пусть и он будет представлен на страницах нашей газеты! Цвет говна и фашизма…

При этих словах Гармошкина мы с Седым переглянулись. Седой откашлялся и сказал:

— Борисыч, ты зря так издалека начал… Володька — нормальный мужик, ему и по-простому можно объяснить.

— Да? — Гармошкин снова задумался и постучал костяшками пальцев по столу. — Так… Ага… В общем, нам нужен пестрый калейдоскоп информационного мониторинга, в том числе, конечно, и медицинский. Читатель должен найти для себя в газете все, что ему хочется. На разный вкус. А поскольку читатели являются зачастую и больными людьми, то их, естественно, медицинская тема очень интересует. Пусть они узнают как можно больше о болезнях и способах их лечения! Пусть они узнают о той профилактике, которую они могли бы проводить, не допуская болезни! В связи со всем вышеизложенным мы хотели бы открыть в нашей газете медицинскую колонку… Попробуйте, мой дорогой! Попробуйте!.. Исходя из нашей сегодняшней беседы я понял, что у вас получится… В конце концов ваш товарищ — опытный журналист и он вам поможет. На всякий случай мы возьмем вас на один месяц, на испытательный срок. Я думаю, этого будет достаточно, чтобы выяснить все ваши творческие потенции…