Алия 70-х... - [15]

АМЕРИКА — САМАЯ ДОРОГАЯ И ТЕПЛАЯ СТЕНКА

Мы удивляемся, что в среде евреев из России развилась ерида[14] и нешира[15]. Но это легко объяснить, если понять, что такое потребительство и кто такие потребители. Сегодня в Израиле нелегко быть потребителем. Все места у кормушки заняты. Так зачем сюда ехать? Есть же более развитые страны, есть Америка — самая дорогая и самая теплая стенка. Уж там среди 200 миллионов найдешь себе место. И будешь шофером такси, зато будешь зарабатывать и будут две машины стоять возле дома. А что специалист, так от этого можно и отказаться. Оказалось, что от всего можно отказаться. Можно отказаться от идеала, можно отказаться от морали, можно отказаться от совести. И отказываются и там, и здесь. Бастуют вместе со всеми, хватают свой кусок блага, рвут свой кусок пирога.

ДЕЛАТЬ СВОЕ ДЕЛО

Аршах — исключение на этом фоне. Что же нам остается? Делать свое дело. У Жаботинского в одном из фельетонов есть прекрасная фраза: «Они уходят, умные, талантливые, они уходят с нашей улицы, что же нам остается? Сцепив зубы, делать свое дело».

*****

Грушко Беньямин, 1946 г. рождения, инженер.

Приехал из Москвы в 1976 г. Живет в мошаве «Аршах».

В нашей семье идеи сионизма не были случайными. Мой отец родился в Польше и в юности участвовал в сионистском движении. Для него Израиль всегда был конкретной мечтой. У меня же долгое время не было никаких собственных ассоциаций с Израилем. Только после Шестидневной войны появилось чувство, что моя история и моя судьба связаны с этой страной.

В Шестидневную войну мы очень волновались, особенно отец. Его состояние передавалось всей семье. Мы постоянно сидели у приемника и прослушивали передачи «Голоса Израиля» и всех западных станций. Усиливалось волнение тем, что у нас в Израиле были родственники.

И даже после войны мы тоже не сразу решили ехать. Были семейные разногласия по этому поводу. Мужчины были за то, чтобы ехать, а женщины против. Но потом отцу удалось как-то убедить маму и сестру. Они уехали в 1972 г., а я на некоторое время задержался. Вернее, я думал, что задерживаюсь ненадолго, но в 1973 г., когда я подал документы на выезд, мне отказали. Два года я был в отказе. С работы меня не уволили, я продолжал работать в НИИ. Но все мои мысли и действия были направлены на выезд. Я общался с людьми, оказавшимися, как и я, в отказе. Ходил в синагогу, участвовал в семинарах, организованных отказниками в Москве, подписывал различные письма.

Все это время я регулярно получал информацию об Израиле. Во-первых, мне писали родители. Правда, отец в письмах приукрашивал некоторые стороны жизни. Но я знал отца и поэтому делал некоторые скидки на его восторги. Во-вторых, общение с отказниками давало интересную для меня информацию. В результате у меня сложилось довольно правильное представление об Израиле. Я понял, что Израиль многолик. Есть Израиль халуцианский и Израиль, погрязший в бюрократизме; Израиль, дающий возможность личного обогащения, и Израиль, строящий новое государство. Нужно было определить и выбрать, что тебе нужно и что для тебя важно. Знал я в Союзе и о попытках евреев из России организовать какие-то частные предприятия. Даже слышал что-то о поселении «Аршах». Но я тогда вообще не связывал свою судьбу с какой-либо конкретной идеей и поселением. У меня была общая тяга к Галилее, и мне не хотелось жить в большом городе. Но это была абстрактная мечта. Конкретно я себе не представлял, чем буду заниматься. Я понимал — невозможно, сидя в Москве, представить себе будущую судьбу в конкретных деталях: работу, место жительства и т.д. Все оставалось открытым. Так я прожил два года. В марте 1976 г. я добился разрешения и уехал в Израиль. Когда в Лоде встал вопрос о распределении в ульпан, я попросился в кибуц. О кибуцах я много слышал и читал еще в России. Информация была самая противоречивая. Интересно было посмотреть, что же такое — кибуц. Я считал, что однодневные визиты мало что дают. Хотелось пожить в кибуце некоторое время, познакомиться с людьми, поработать. Меня направили в кибуц «Ревивим», который расположен в Негеве, на юге, недалеко от Беер-Шевы.

Кибуц оказался приятным местом с интересными и отзывчивыми людьми. Он был основан выходцами из англоязычных стран и Германии. Сегодня в «Ревивим» живут основатели кибуца, их дети и внуки. По-русски никто из них не говорит и для меня это было удобно, так как я сразу оказался в ивритской среде. Время в кибуце прошло интересно и полезно. Одно из условий ульпана в кибуце: полдня работаешь, полдня учишься. Для меня было важно сознание, что я не нахожусь на иждивении, а оправдываю все затраты на себя.

Мне часто приходится в разговорах с людьми из России защищать кибуцы от несправедливых нападок, хотя я тоже вижу там массу проблем, и не всегда ясно, как эти проблемы могут быть решены. Сложности возникли, когда кибуц перестал заниматься только сельским хозяйством, когда там появилась промышленность и, как следствие этого, дифференциация труда и наемный труд.

Суть проблемы в следующем: работы в кибуце самые различные: и трудные, и легкие, и интересные, и неинтересные. И все члены кибуца должны их выполнять. Например, я работал первые два месяца в курятнике. Эта работа неприятная и очень шумная. Время от времени там нужно менять работников.