Алиовсат Гулиев - Он писал историю - [22]

Самым трогательным было то, что молодые девушки - секретарши, машинистки, стенографистки, лаборантки переживали, если вдруг почему-то оказывались не загруженными работой. Они воспринимали это как наказание или личную обиду. А ведь работа шла, что называется, на износ.

Далеко за полночь институтский "москвич" развозил девушек по домам, но утром в девять часов они снова были на своих рабочих местах.

Как-то, рассказывают, Алиовсат Гулиев, глядя на своих помощниц, посетовал:

- Когда мои девушки выйдут замуж?

- Когда же им выходить замуж, если они все время с тобой, - услышал он в ответ.

Эти молодые девушки забывали обо всем на свете. Алиовсат Гулиев был их богом, они шли за ним, закрыв глаза и свято веруя в то, что сказанное им истина в последней инстанции. Они были влюблены в свою работу и в своего бога. Трехтомник стал для них и работой и личной жизнью. Нам хотелось бы отметить имена наиболее активных из них: Диляра Сеидзаде, Лиля Алиева, Зарифа Дулаева.

В годы директорства Алиовсата Гулиева Институт истории в шутку называли Смольным, потому что огни в кабинете директора горели ночи напролет.

Бывало, что работа переносилась домой к Алиовсат муаллиму, и тогда сотрудники института собирались в его кабинете с обитой звуконепроницаемым дерматином дверью, за длинным столом; здесь же непременно находились стенографистки, машинистки. А над ними царил Алиовсат Гулиев Он читал написанное сотрудниками, исправлял, редактировал, отдавал отпечатать, одновременно диктуя свою работу стенографистке. И та, расшифровав стенограмму, тут же передавала ее далее машинистке, затем текст вычитывался, правился и так до бесконечности. В такие часы домашним вход в кабинет был строго запрещен.

При этом следует отметить, что Алиовсат Гулиев умел не только заставлять работать, но и ценить труд своих сотрудников. Например, тем же самым машинисткам, которым приходилось за день печатать по пятьдесят-шестьдесят страниц текста, написанного далеко не всегда разборчивым почерком, со множеством исправлений и дополнений, по государственным расценкам полагалось всего по 12 копеек за страницу. Алиовсат Гулиев изыскивал способы платить им гораздо больше.

Однако не одними деньгами измерялось его отношение к сотрудникам. О его заботливости и внимании к людям, которые работали рядом, до сих пор ходят легенды. Он вникал во все их бытовые нужды, неприятности и делал все, чтобы разрешить мучающую человека проблему. Возникала у сотрудника сложность с жилплощадью - Алиовсат Гулиев активно принимался решать ее и добивался своего, кто-то из близких заболел - Алиовсат Гулиев организовывал лучшую больницу и лучших врачей. И так во всем.

Рассказывает Б.Я. Стельник:

"Я помню, когда мой сын поступал в Москве в институт, у нас было так много работы, что я не могла поехать с ним, мальчик был в Москве один. А потом, когда работы стало поменьше, я сказала Алиовсату Наджафовичу, что хотела бы поехать в Москву, чтобы немного поддержать сына.

- Ради Бога, конечно, - ответил он, - поступайте так, как считаете нужным. Езжайте и оставайтесь в Москве столько, сколько сочтете необходимым".

Из всех поездок он обязательно привозил подарки, сувениры всем сотрудникам, включая лифтеров Академии наук и уборщиц института.

Рассказывают, например, что когда скончалась институтская уборщица, женщина тихая и конечно же небогатая, Алиовсат Гулиев организовал ей пышные похороны, на которых присутствовал весь коллектив института. Жители окрестных домов, видя большую толпу пришедших проводить покойницу в последний путь, подъезжающие к дому машины, с изумлением спрашивали друг друга: "Что за важная персона скончалась по соседству?"

Впрочем, и добреньким ангелом Алиовсат Гулиев не был. Когда необходимо было кого-то наказать, он это делал. Строгость и принципиальность были столь же неотъемлемыми чертами его характера, как доброта и заботливость. Все зависело от того, что представляет из себя сотрудник. Он очень уважал и ценил тех, кто работал так же честно и добросовестно, как он сам, и терпеть не мог лентяев и бездельников.

В 1954 году одним из отделов института заведовал известный историк, академик. Алиовсат Гулиев был недоволен его работой и снял его с этой должности. Возникла абсурдная, с точки зрения обывателя, ситуация: кандидат наук уволил академика. Обиженный, естественно, пошел жаловаться Самеду Вургуну, который в тот период занимал пост вице-президента Академии наук. Самед Вургун очень любил и уважал Алиовсата Гулиева. Он вызвал его к себе, чтобы разобраться.

О том, что произошло в тот день в президиуме Академии наук, Алиовсат муаллим впоследствии рассказывал своему младшему брату Абульфазу.

Из воспоминаний Абульфаза Гулиева:

"Алиовсат вошел в кабинет вице-президента. Поздоровались.

- Алиовсат муаллим, - сказал Самед Вургун, - ты должен восстановить этого человека в прежней должности.

- Нет, Самед муаллим, этого я не сделаю, - ответил Алиовсат Гулиев

- Слушай, - начал закипать вспыльчивый Самед Вургун, - не забывай головы двух баранов в одном котле вариться не могут. Или ты здесь командуешь - или я!