Алина: светская львица - [4]
Наконец, барон явился Алине во сне, — явился невнятною, бледною тенью. Но сердце ее угадало: он!
Огромный мир открылся ей, но она должна была скрывать свое чувство!
Через неделю они снова поехали к Барятинским. На сей раз барона там не было.
Тетушка разговорилась с княгиней. Мэри же было велено развлекать Алину.
Она достала с этажерки большой альбом в зеленом сафьяне с золотым обрезом. После первого бала девушки могли завести такой вот альбом, дабы гости писали и рисовали в него. У Мэри набралась уже большая коллекция. Старый поэт Жуковский очень тонко изобразил там средневековый замок. Князь Вяземский написал мадригал: «Наша Мэри — просто пэри» и подписал: «страждущий мусульман». А на отдельной странице булавкой в виде стрелы была приколота записка Байрона к какой-то даме.
Сперва княжна была настороженно холодна. Но Алина разговорила ее вопросами, которые льстили владелице этих сокровищ. Какой-то бесенок шептал юной Головиной: «Сломи ее, понравься ей!» Душа будто чувствовала близость чего-то…
Алине хватило ума посмеяться над шаржем, изображавшим месье д’Антеса с длиннейшим носом и усами, точно у крысы.
— Вот мужчина, которым я никогда бы не увлеклась! — заметила она.
— В самом деле? — Княжна, похоже, обиделась и отодвинула альбом.
— Конечно! Он слишком хорош для мужчины. Он любит себя, наверно, больше всего на свете.
— Вы мало знаете барона… Но он вам хотя бы нравится?
— Зачем? Я думаю, нужно увлечься лишь тем, в чувствах кого можешь быть уверена. Месье д’Антес слишком блестящ для меня.
— Вы скромнее, чем это нужно для счастья, — заметила Мэри, но голос ее стал теперь куда как теплее. — Мне кажется, каждый молодой человек способен забыть себя, — настойчиво продолжила она. — Забыть себя или хотя бы увлечься сильно, — а там… Там все решит случай, судьба; наконец, привычка.
— Вы не мечтательны, — заметила Алина.
— Вы также трезвы ужасно! — возразила княжна.
Барышни пристально посмотрели в глаза друг другу и рассмеялись.
Проболтали они затем часа полтора. Теперь, когда все предубеждения ее рассеялись, Мэри была добра, беззаботна. Алина поняла: ей приятно умно болтать, — ведь это так редко выпадает.
— Жаль, — сказала она на прощание, — что мы можем видеться, только когда старшие этого захотят. Но давайте договоримся: мы будем писать друг другу.
— Конечно, Мэри!
Тетушка вовсе не была близкой подругой княгини и являться к ним в дом часто не представлялось уместным. К счастью, недавно завелась в Петербурге городская почта и работала изрядно: отправленное утром письмо ввечеру непременно будет у адресата.
«Итак, моя дорогая, вчера у Всеволожских случился бал. Я нарочно пишу «случился», потому что в их доме случайно все, от мебели до хозяев. Кажется, в комнаты ворвался вихрь и замер там навсегда, — до того там все безвкусно, нелепо и странно. Все блестит золотом, так что начинаешь всерьез опасаться: вдруг и к ужину золото подадут?
Ну, да Бог с этими Всеволожскими! Помнишь ли ты мое признанье, что было позавчера? Увы, я люблю барона, и это дает мне почти сладостное право ревновать его. Пусть глупцам кажется это смешным, но я ревную его ужасно!
Ты была права, моя дорогая: он слишком — ах, слишком! — в моде. Он танцевал с Козицкой, с Лопухиной и с этой Фифи Толстой. Правда, со мною он танцевал самое главное — мазурку, и мы очень мило болтали. Мило! Но так же мило он болтал, вальсируя, с этой несносной Фифи. Я знаю, у нее красивые ножки. Но где же, мой свет, у ней голова?!
Во время мазурки я, между прочим, сказала, что все мужчины вульгарны: они презирают женщин, любя в них лишь внешнюю красоту. Он возразил, заметив то же о женщинах.
— Но вот вам пример, он рядом, — заметила я. — Угадайте, о ком я. Муж — жуткий урод и немолод, жена молода, красива, хоть и глупа. И любит его, верна ему! Даже странно…
Барон рассмеялся:
— Я знаю, о ком вы говорите, княжна. Но кто вам сказал, что жена верна?
— В этом нет никаких сомнений, — если вы угадали, конечно…
Тут мазурка кончилась. Барон подвел меня к маман. Странно, почему он мне не ответил?.. А впрочем, у страха глаза велики: он знает толк в жизни, но он человек здравого смысла. Влюбиться в женщину там, где нет никакой надежды, кроме, быть может, минутной связи, и существует прямая опасность, — зачем? Неужели он просто тщеславен?»
Прочтя это, Алина задумалась. Барон тщеславен? К чему? Он ведь и так красив, мил, всегда, кажется, весел. Человек, мало заметный в обществе, нередко жаждет признанья. Но зачем стремиться к тому, что уже имеешь?..
С этих пор характер д’Антеса занял мысли Алины больше даже, чем его судьба и внешность. Впрочем, и внешность барона смущала ее. Смущала — не восхищала. Алина и представить себе боялась, что способна пробудить чувство столь блестящего молодого человека.
Она стала лукавить с собой. Алина твердила, что д’Антес — повеса, а он вел себя осмотрительно и прилично. Она замечала другим, что д’Антес неумен, — а он блистал метким своим остроумием. Она находила его недобрым, — а он шутил добродушно, хоть свысока. Он был свободен, естествен, прост, — он не хотел, не умел притворяться! Он… Коротко сказать, Алина страдала.
Покинув стены Смольного института, юная Алина Осоргина (née Головина) стала фрейлиной императрицы, любовницей императора и вошла в высший петербургский свет — а значит, стала заинтересованной свидетельницей драмы, развернувшейся зимой 1836-го и приведшей к дуэли на Черной речке 27 января 1837 года. На обложке: Алексей Тыранов, «Портрет неизвестной в лиловой шали», 1830-е годы. Холст, масло. Государственный Русский музей, СПб.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
Забота благородного виконта Десфорда о судьбе юной Черри Стин неожиданно перерастает в страстную любовь. Но на пути к счастью встают родственники Черри, и в результате Десфорд рискует лишиться и любимой, и своего состояния. Удастся ли виконту преодолеть все препятствия, вы узнаете из романа «Крошка Черити».
Желая вернуть себе трон предков, выросшая в изгнании принцесса обращается с просьбой о помощи к разочарованному в жизни принцу, с которым была когда-то помолвлена. Но отражать колкости этого мужчины столь же сложно, как и сопротивляться его обаянию…
Начало XX века. Молодая провинциалка Анна скучает в просторном столичном доме знатного супруга. Еженедельные приемы и роскошные букеты цветов от воздыхателей не приносят ей радости. Однажды, пойдя на поводу у своих желаний, Анна едва не теряется в водовороте безумных страстей, но… внезапно начавшаяся война переворачивает ее жизнь. Крики раненых в госпитале, молитвы, долгожданные письма и гибель единственного брата… Адское пламя оставит после себя лишь пепел надежд и обожженные души. Сможет ли Анна другими глазами посмотреть на человека, который все это время был рядом?
Даже лишившись родины, общества близких людей и привычного окружения, женщина остается женщиной. Потому что любовь продолжает согревать ее сердце. Именно благодаря этому прекрасному чувству русские изгнанницы смогли выжить на чужбине, взвалив на себя все тяготы и сложности эмиграции, — ведь зачастую в таких ситуациях многие мужчины оказывались «слабым полом»… Восхитительная балерина Тамара Карсавина, прекрасная и несгибаемая княжна Мария Васильчикова — об их стойкости, мужестве и невероятной женственности читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Кто спасет юную шотландскую аристократку Шину Маккрэгган, приехавшую в далекую Францию, чтобы стать фрейлиной принцессы Марии Стюарт, от бесчисленных опасностей французского двора, погрязшего в распутстве и интригах, и от козней политиков, пытающихся использовать девушку в своих целях? Только — мужественный герцог де Сальвуар, поклявшийся стать для Шины другом и защитником — и отдавший ей всю силу своей любви, любви тайной, страстной и нежной…
Деревенская девушка Саша после семилетки пошла работать в колхоз. Получила комнату. За хорошее поведение к ней подселили лектора из города, который приехал повышать культуру сельчан. Саша решила родить от интеллигента ребенка и добилась своего. Чтобы не смущать односельчан, Саша уезжает рожать в город, не имея там ни кола ни двора. Дочь Таня пошла в отца, выучилась в институте. Но личная жизнь ее не задалась. Неизвестно от кого Таня рожает ребенка и умирает родами. Санна Ванна, как теперь называют Сашу, остается с внучкой Аленкой, тайна рождения которой не дает бабушке покоя…
Лаборантка по имени Берта знакомится в больнице с поэтом Лаврентием Егоровым. В результате автокатастрофы он стал инвалидом, прикованным к коляске. Берта выхаживает Лаврентия и становится его женой. Не сломленный физическими страданиями, Лаврентий ломается оттого, что не может обеспечить любимую материально. Он начинает пить. Берта уходит из дома, и Лаврентий принимает решение покончить с собой, не видя смысла жить без любимой. Но любовь оказывается сильнее и водки, и пули.
Ирочка — обыкновенная секретарша. Только работает в необыкновенном месте — в Кремле. По запутанным коридорам здесь бродит сама История. Она творится на глазах Ирочки. Прошлое и настоящее в Кремле не имеют четких границ. Здесь запросто можно подслушать разговор между Лениным и Арманд о любви. А можно попасть в самый центр интриги между борющимися за власть политиками. А можно провести ночь на кровати вождя мирового пролетариата.
У спецпереселенцев из Литвы — еврея Хаима и русской Марии — в якутских морозах рождается дочь, которую из романтических соображений отец нарекает Изольдой. В крохотное родильное отделение поселковой больницы Мария попала одновременно с якуткой Майыс. Майыс выкормила Изочку и полюбила как дочь. Через много лет, когда ни Марии, ни Майыс давно не было на свете, в Доме инвалидов обнаружилась старушка-якутка, которая называла себя Марией…