Алиенист - [180]

— Спасибо, Чарльз, — ответил Крайцлер.

Я коснулся локтя Дельмонико и тоже выдавил из себя что-то вроде хриплого «спасибо, Чарльз», после чего мы вошли в обеденную залу. Неизменное психологическое чутье Крайцлера подсказало ему, пожалуй, единственное место в городе, где я бы мог попытаться взять себя в руки, заодно подкрепив свои силы чем-нибудь съедобным. Оказавшись наедине с Ласло в пустой зале, в чьи окна сейчас струился утренний свет, достаточно мягкий, чтобы не будоражить мои измученные нервы, я смог запихнуть в себя несколько кусочков филе с огурцами, яйца по-креольски и печеного голубя. Но самое главное — я понял, что снова могу разговаривать.

— Знаете, — промямлил я вскоре после того, как мы уселись за столик, — о чем я вчера думал… вчера вроде бы… да. Я сочувствую этому человеку, несмотря на все, что он совершил. Учитывая контекст его жизни. Я думал, что наконец-то понял его.

Крайцлер покачал головой:

— Не получится, Джон. По крайней мере — понять хорошо. Вы можете подойти близко — настолько, чтобы предугадывать его действия, но ни вы, ни я, ни кто бы то ни было еще, не способны увидеть то, что видит он, когда смотрит на этих детей, или в точности пережить те же эмоции, которые заставляют его браться за нож. Единственный способ узнать это… — Крайцлер отвернулся и, безучастно глядя в окно, произнес: — Спросить у него самого.

Я слабо кивнул.

— Мы нашли его квартиру.

— Сара мне сказала, — ответил Ласло, слегка встряхнувшись. — Вы все сделали прекрасно, Джон. Все вы.

— Прекрасно… — фыркнул я. — Маркус полагает, что Бичем уже не вернется туда. И сейчас я склонен с ним согласиться. Все это время кровавый ублюдок опережал нас на шаг.

— Возможно, — пожал плечами Крайцлер.

— Сара сказала вам про карту?

— Да, — ответил Ласло. К нам подошел официант с двумя стаканами свежего томатного сока. — И Маркус выяснил, что это. Схема городской системы водоснабжения. За последние десять лет она была полностью модернизирована. Скорее всего, Бичем украл карту из Городского архива.

Я пригубил сок.

— Система водоснабжения? К чему это все, черт возьми?

— У Сары и Маркуса есть догадки, — ответил Крайцлер, накладывая себе из маленькой тарелки немного тушеного картофеля с медальонами из артишоков и трюфелей. — Полагаю, они обо всем вам расскажут.

Я взглянул прямо в его черные глаза.

— Значит, вы не вернетесь? — Крайцлер тут же отвел взгляд.

— Это невозможно, Джон. По крайней мере — сейчас. — Он нарочито обрадовался блюду с яйцами по-креольски. — Вы уже составили план на воскресенье — на Иоанна Крестителя?

— Да.

— Для него это очень важная ночь.

— Догадываюсь.

— Тот факт, что он оставил… свои трофеи, — это указывает на определенный кризис. И кстати, сердце в шкатулке. Полагаю, оно принадлежало его матери. — Я только пожал плечами. — Вы, разумеется, в курсе, — продолжал Ласло, — что в «Метрополитен» на воскресный вечер назначен бенефис в честь Эбби и Грау?

У меня просто отвалилась челюсть:

— Что?

— Бенефис, — повторил Ласло едва ли не весело. — Банкротство очень подкосило здоровье бедняги Эбби. Хотя бы поэтому нам следует его посетить.

— Нам? — вскрикнул я. — Крайцлер, во имя всего святого, — нам предстоит охота на убийцу!

— Да-да, разумеется, — ответил он, — но позже. Бичем никогда не действовал раньше полуночи. И нет никаких причин полагать, что в воскресенье он изменит этой привычке. Так почему бы не совместить приятное с полезным — скрасить наше ожидание и заодно помочь Эбби и Грау?

Я уронил вилку.

— Я понял. Это я теряю рассудок. Вы всего этого сейчас не говорили, вы не можете…

— Морель будет петь Дон Жуана, — соблазнительным тоном продолжал Крайцлер, отправляя в рот новую порцию голубя с яйцами. — Эдуард де Реске — Лепорелло, и едва ли осмелюсь сообщить вам, кому достанется партия Церлины…

Я еще раз негодующе фыркнул, после чего все же спросил:

— Фрэнсис Савилль?

— «Ногастой», — подтвердил Крайцлер. — Дирижирует Антон Зайдль. И, кстати. Донну Анну поет Нордика.

Сомнений не было — по его описанию выходило, что вечер в опере действительно будет выдающимся, и я немедленно загорелся. Но в желудке у меня кольнуло, поскольку я сразу же представил себе Джозефа, и все фантазии о приятных вечерах стерло начисто.

— Крайцлер, — холодно сказал я. — Не знаю, что позволяет вам сейчас здесь сидеть и запросто болтать об опере, словно все эти люди, которых мы знали оба, не…

— Я ничего не говорю запросто, Мур. — Его черные глаза разом помертвели, а голос наполнила какая-то холодная ярость. — Я заключаю с вами сделку. Вы идете со мной на «Дон Жуана», а я возвращаюсь к следствию. И мы заканчиваем это дело.

— Возвращаетесь? — ошарашенно произнес я. — Но когда?

— Не раньше чем мы побываем в опере, — ответил он. Я вознамерился было возразить, но Ласло твердо поднял руку. — Я не могу сказать вам ничего подробнее, Джон, так что лучше не спрашивайте. Скажите одно — вы согласны?

Что ж, разумеется, я согласился — что еще мне оставалось делать? Несмотря на все наши достижения за последние недели, смерть Джозефа заставила меня усомниться в том, что мы способны довести дело до конца. Одной мысли о возвращении Крайцлера хватало на то, чтобы подстегнуть меня, и я даже расправился с целым голубем, после чего мы покинули Дэла и устремились в центр. Крайцлер говорил загадками — это правда, но он никогда этого не делал из простого каприза, следовательно, у него должна быть веская причина вести себя именно так. Я пообещал привести в порядок свое вечернее платье, и мы ударили по рукам. Хоть я и горел желанием немедленно поделиться новостью о возвращения нашего друга с остальными, Крайцлер попросил этого не делать. И превыше прочего — ничего не говорить Рузвельту.