Алиби - [13]

– Вы кто такой? – с солдатской прямотой спросил Горошин, что, вообще говоря, позволял себе нечасто.

– О, не беспокойтесь, господин полковник, как у вас теперь опять говорят, – объяснил он это свое «господин». – Я не сделаю вам ничего дурного. Но вы мне интересны. «А вы мне – нет», – хотел сказать Горошин. Но сказал совсем другое.

– Чем же? – спросил он.

– На этот вопрос трудно ответить сразу, – медленно сказал человек, еще недавно сидевший напротив. – Так, голос… лицо… улыбка.

– Что это вы? Лицо. Улыбка, – с еще большей солдатской прямотой опять спросил Горошин, заметив, что гематогеновое пятно в очередной раз покраснело.

– Нет, вы меня не так поняли, – с едва слышной хрипотцей, произнес незнакомец.

– Ну, скажем, мне симпатична ваша способность вот уже в течение долгого времени ждать своих друзей, – объяснил он.

– В самом деле? – почему-то улыбнулся Горошин. – Ждать своих друзей довольно редкое качество, не правда ли?

– Представьте, это и в самом деле редкое качество, – улыбаясь, проговорил незнакомец, пристально глядя на Горошина своими сумеречными глазами. Согласитесь, такое отношение к друзьям, скажем шире – к людям, встречается не часто, продолжал он. – В этом есть что-то от мировой традиции, от мирового порядка вещей, от того, с чего человечество начинало. И это мне в вас нравится, – договорил незнакомец. Горошин не знал, что отвечать. Он не понимал этого человека. И чувствуя, что тот знает о нем больше, чем можно было бы предположить, не понимал, откуда.

– Как ваше имя, – наконец, вежливо поинтересовался Горошин.

– Как вам сказать. Это даже не имя. Не удивляйтесь. Я объясню. Меня зовут Перпендикуляр Два, – помолчал он, глядя на Горошина, словно стараясь понять его реакцию на то, что он только что сказал. – Я своего рода Координатор, – продолжал он. Во всяком случае, это понятие отражает суть того, чем я занимаюсь.

– Координатор? – переспросил Горошин. – Координатор чего?

– Всего. Всего, что происходит на Земле.

– Перпендикуляр Два, – повторил Горошин, будто не вполне осознав сказанное в первый раз. – Если есть Два, значит, есть и Один, – как-то, почти утвердительно, спросил он.

– Координатор Один – это на Марсе. То есть, я хотел сказать Перпендикуляр.

Один. Правда, на Марсе почти совсем нет атмосферы. И очень холодно. Но он, то есть Координатор, не живет там. А прилетает и улетает, – помолчал незнакомец, словно давая возможность Горошину осознать то, что он только что сказал. – А Перпендикуляр Три – это на Венере, продолжал рассказывать он. – Там тоже жизни нет. И очень жарко из-за углекислой «шубы», – усмехнулся он. – И Координатор тоже прилетает и улетает. Еще есть Перпендикуляры Четыре и Пять. Они опускают свои перпендикуляры всюду, где есть жизнь, и даже, где её нет. Это нужно для наблюдения процессов, происходящих во Вселенной. Вы понимаете, – проникновенно сказал Координатор, глядя на Горошина.

– Вы сказали «они». Они это кто? – спросил Горошин. – Те, кто всё координирует?

Михаил смотрел теперь на собеседника с интересом, не говоря ни слова.

– О, нет. Я никогда их не видел, – что-то поняв, сказал Координатор – А только будто слышал, – почувствовав интерес, смотрел он теперь на Горошина, должно быть, не зная, что говорить дальше.

– Вы слышите голоса? – осторожно спросил Горошин.

– Это даже не голоса. Это что-то с сознанием. Оно, будто изменилось.

Во всяком случае, я многого не помню из того, что было раньше.

– Но вы не похожи на инопланетянина. И, если бы ни это ваше пульсирующее пятно, то вас и вовсе можно было бы принять за человека, родившегося в Айове или Рязани.

– Поразительно, – будто слегка обрадовался собеседник. – И в самом деле, Вы не представляете себе, как вы близки к тому, что я знаю о себе сам, – быстро сказал Координатор. – Айова мне и в самом деле кажется знакомой. А в ясную погоду я будто вижу Пайн-Хилл. Во всяком случае, я так думаю. Иногда мне кажется, я и в самом деле там родился. А потом ушел на войну с Гитлером на стороне России. Это я помню точно. И еще хорошо помню, что участвовал в морских конвоях. А однажды, когда фрицы отправили на дно мой корабль вместе с грузом, я очень долго держался в ледяной воде. Помощи ждать было неоткуда. Все мои товарищи погибли. И я потерял сознание. А потом как-то оказался на русском корабле. И мы спаслись, потому что русские моряки, чтобы скрыться от юнкерсов, зашли в какую-то полярную губу и покрасили корабль белой краской.

– А потом? – спросил Горошин.

– А потом в моей жизни появилась Рязань. Это была девушка-зенитчица с русского корабля. Она была из Рязани. Только вот, как звали её, не помню. Иногда мне кажется, что её уже очень давно нет. А я всё живу. И с тех пор, как стал Координатором, не старею, – договорил человек, сидевший рядом.

– Значит, если я вас правильно понял, заговорил Горошин, – Вы что-то, кому-то передаете из того, что знаете о Земле?

Координатор кивнул.

– А что, вы и в самом деле можете влиять на процессы, происходящие на Земле? Или, как вы говорите, их координировать?

– Нет, влиять – это не мое дело – покачал головой Перпендикуляр, глядя на Горошина прямо.