Алиби на одну ночь - [2]

— Где вы учились танцевать?

Он, раскрасневшийся и утирающий пот со лба ладонью, засмеялся:

— У нас в деревне, где же еще! В клубе был кружок бальных танцев.

Этот ответ удивил и покоробил Вику одновременно. Удивил, потому что в ее кругу редко встречались люди, не стеснявшиеся своего провинциального и, тем более, деревенского происхождения. Покоробил, потому что она, имевшая в родовом дереве около пяти поколений петербуржцев и этим безмерно гордившаяся, чуралась плебейского сословия и всего, что с ним связано. Она принадлежала к той петербургской псевдоинтеллигенции, которую раздражает, когда в речи собеседника сквозят диалектные особенности, а в манерах присутствует простота, позволяющая справляться с бифштексом без ножа, с помощью одной вилки.

Когда-то в юности ее насмерть поразила одна знаменитая петербургская актриса, которую она почти боготворила. Вика Веденеева стояла у служебного входа в Александринский театр в ожидании контрамарки на премьеру. Контрамарку ей должен был вынести знакомый администратор — у нее, заядлой театралки, знакомые администраторы были везде. Администратор все не появлялся, а к служебному входу тем временем подъезжали артисты. Викина любимая актриса гордо вышла из сверкающей «Волги», одетая в шиншилловое манто, с капельками бриллиантов в ушах… А затем, воровато оглянувшись по сторонам, зажала пальцем ноздрю и ловко сморкнулась прямо под колеса «Волги». Для Вики эта сцена перевесила все спектакли с участием актрисы. С тех пор она не ходила в Александринку и с подозрением смотрела на дам, напоминавших ее бывший идеал.

Как и ожидалось, ее партнер по танго ставил неправильные ударения, безбожно смягчал шипящие согласные, некоторые слоги растягивал, а некоторые — варварски редуцировал. Послушав, как он говорит, Виктория, в прошлом одна из лучших выпускниц питерского филфака, без труда догадалась о принадлежности его «родовы», как он сам выражался, к пермским корням. К тому же, он слишком громко вздыхал и смеялся, пил из бокала с прихлебом и пользовался невообразимо резким не то одеколоном, не то дезодорантом — по мнению Виктории, таких запахов в парфюмерии вообще не должно было существовать.

— А я давно к вам приглядываюся, — сказал он, с истинно провинциальной непосредственностью рассматривая ее с ног до головы и обратно. — Думаю себе: такая обалденная красотка — и не моя. Убиться можно.

Виктория натянуто улыбнулась и стала искать глазами Чагина. Его нигде не было.

— Вы нашего главного охранника хватилися? — услужливо произнес молодой человек. — Так он на втором этаже шампанское пьет с топ-менеджером. Передать, чтоб пришел?

— Не нужно, — прошипела она по-змеиному и подумала: «Пропал вечер!»

— Не расстраивайтеся, — улыбнулся бывший партнер. — Этот Рембо вас не стоит.

Виктории стало совсем плохо — какой-то провинциальный сопляк, по непонятной причине принятый в солидную фирму, лез к ней с утешениями!

— Я не расстраиваюсь, — ледяным тоном сказала она. — Спасибо за танец, всего доброго.

Она была уверена, что после этого он немедленно ретируется. Но не тут-то было.

— Хотите шампанского? — весело спросил он. — Или чего покрепче? Я принесу, мигом. А может, пирожного? («А-а-а можьет пирожьного?» — так это звучало в оригинале).

— Я не ем сладкого. И мне пора домой. — Она отвернулась, явно дав понять, что общение закончено.

Но он обошел ее и теперь опять стоял перед нею, как сивка-бурка.

— Куда ж вы так торопитеся? Время детское, завтра — выходной. Или у вас дома семеро по лавкам плачут и корова недоеная? — Видимо, таким образом он шутил.

— А вам что за печаль? — довольно грубо спросила она.

Молодой человек вдруг приосанился и сообщил:

— Не в моих правилах бросать барышень в расстроенных чувствах.

Это было уже слишком! Как смеет он, неотесанная деревенщина, называть ее, Викторию Веденееву, «барышней»! По возрасту он был ровесником ее студентов.

— Молодой человек!.. — задохнулась она.

— Меня зовут Ярослав, — спокойно представился он, словно и не замечая ее ярости. — А вас, простите, как?

— Виктория Львовна, — отчеканила она.

— Вика, значит, — с улыбкой произнес он. — Была у нас одна Вика на факультете. Тоже красотка… Вы кем в фирме работаете? Я что-то раньше вас не встречал.

«Еще бы ты встречал! — заорало все у нее внутри. — Где, интересно? Ты ведь и Султанова сегодня впервые видел!»

— Я переводчица, — сухо ответила она. — Что еще вас интересует?

— Все, — радостно выдохнул он. — И главное, где мы проведем остаток вечера?

— У вас в Пермской губернии все такие прыткие? — Она из последних сил сдерживалась, чтобы не послать его к его пермской матери.

— Вообще-то я из Коми… — растерянно пробормотал Ярослав. — Но Пермь близко. Откуда вы узнали?

— У вас на лбу написано, — злорадно проговорила она.

— По выговору… — огорченно протянул он. — Я знаю, мне уже говорили, что карьеру с таким выговором не сделать. Исправлять надо. А как исправишь? Ведь это с детства прилепилося…

— Любой выговор можно исправить за месяц, — проворчала она. — Было бы желание.

— У меня есть желание! — воскликнул он. — А вы мне подскажете — как?

Вика вздохнула. Отправить его на курсы, которых теперь развелось видимо-невидимо? Там его будут мучить год и драть немалые деньги. А потом сообщат, что он — тяжелый случай, лентяй, тупица, что его произношение неисправимо. Нет, ей не было жалко его денег. Просто она была профессионалом и знала, что настоящих специалистов в этом деле немного, непонятно почему. Ведь исправить такой выговор не сложно, это даже не займет много времени. Лишь бы ученик был неленивый.