Али-баба и Куриная Фея - [76]

После долгих размышлений Мукке выбрала наконец светло-коричневый костюм. Пусть Хорст Эппке получит что-нибудь действительно хорошее.

— Семьдесят шесть марок двадцать один пфенниг, — сказал продавец.

Горели свечи, кофе был очень вкусным — таким, каким и полагается быть настоящему кофе, — а пироги на блюдах не убывали, сколько их ни ели!

Заноза взял со стола ёлочную ветку — все столы были украшены свежей хвоей — и подержал её над горящей свечкой.

— Перестань, — сказала Лора, — пахнет палёным!

— Глупости! Пахнет очень приятно. На рождество всегда должно пахнуть хвоей.

Лора зажала нос:

— Но сейчас пахнет не хвоей, а лесным пожаром!

Рози взяла кофейник.

— Кто хочет ещё кофе?

Большинство отказалось.

Повидло попросил подвинуть к нему блюдо с пирогом и вертел его так долго, пока не выудил кусок, в котором было больше всего изюма.

Али-баба тайком посматривал на Ренату. Какая она милая! В её глазах отражалось пламя свечей.

В комнату, таинственно улыбаясь, вошла Инга Стефани. По случаю торжественного дня заведующая надела тёмно-синий костюм. От крепкого кофе её бледные щёки порозовели.

— Давайте споём все вместе рождественскую песню, — сказала она весело.

— Хорошо! Какую же?

Решили спеть песню «О ёлке». Но никто не хотел начинать, пока наконец Инга Стефани сама не запела. Повидло пел с полным ртом. Он не переставая ел.

Пение было не очень-то красивым, зато громким.

Со второго куплета началась путаница. Одни запели: «О ёлка, у тебя зелёные ветви», а другие: «О ёлка, ты можешь мне многое рассказать».

Бритта, познания которой не простирались дальше первого куплета, только беззвучно шевелила губами…

Инга Стефани напряжённо прислушивалась, не раздастся ли условный знак. Она надеялась, что он не заставит себя ждать, а то с третьим куплетом произойдёт настоящая катастрофа.

Наконец-то! В передней послышался стук. Певцы замолкли.

— Кто живёт в этом доме? Хорошие дети или плохие? — задребезжал чей-то старческий голос.

— Хорошие, хорошие! Входи, дед Мороз, — закричала Инга Стефани.

Дверь отворилась. Сперва ребята увидели только белый капюшон, потом на пороге показалась толстая меховая шуба.

— А вот и я!

Папаша Боссиг, шаркая ногами, подошёл к празднично накрытому столу. За спиной у него висел туго набитый мешок с подарками. Он так торопился, что его ватная борода чуть не отклеилась. Папаша Боссиг мигом сбросил свою ношу и схватился за бороду.

— А теперь посмотрим, какие подарки вам сегодня полагаются, — проговорил дед Мороз.

Началась раздача подарков.

Каждый, кого вызывали, получал свёрток или пакетик, который он должен был тут же, при всех, развернуть.

Бритта получила свёрток, напоминающий по форме футляр от скрипки. Развернуть его было не так-то просто. На полу уже валялась целая груда обёрточной бумаги и опилок, а Бритта всё никак не могла добраться до самого подарка. Сколько бечёвок ей пришлось распутать, не счесть! При этом на каждой бечёвке было минимум восемь узлов. Наконец девушка вынула маленькую коробочку с ярко-красным велосипедным лаком. На коробочке висела записка:

К чему ей «вечная» помада?

Сей лак — вот всё, что Бритте надо!

Инга Стефани тоже получила шуточный подарок. Ребята ехидно улыбались, когда она вынимала из своего пакета грелку, брикет каменного угля, завёрнутый в глянцевую бумагу, и полбутылки водки. Кроме того, ей пришлось прочесть приложенный к «подарку» стишок:

Словно в мае, станет жарко

Вам от нашего подарка.

— Фрейлейн Стефани! Там есть ещё что-то, — сказал Карл Великий.

Из пакета появился кусок толстого морского каната с запиской: «Пусть у нашей заведующей нервы будут такие же крепкие, как этот канат».

Настала очередь Али-бабы. Он выступил вперёд. Папаша Боссиг вынул из своего мешка:

1. Большой ком вара — для ухода за ногами.

2. Старый совок для угля — «потому что обыкновенной ложкой Али-баба никак не может наесться досыта».

3. Маленький почтовый ящик «для хранения шпига».

4. Большую щётку для чистки бутылок: «ввиду размеров его рта, она прекрасно заменит ему зубную щётку».

Все смеялись до упаду. Фрау Хушке, которая сидела вместе с учениками, утирала слёзы краем своего передника.

Али-баба не подал виду, что это его задело. Он хотел было сесть на своё место, но дед Мороз задержал его.

— Постой, я принёс тебе ещё кое-что. — С этими словами папаша Боссиг вынул из мешка объёмистый пакет. — Тебе сегодня везёт, — сказал он, — но на этот раз ты не отделаешься так дёшево. Сначала ты должен сказать нам какой-нибудь стишок.

Али-баба беспомощно опустил руки.

— Фу-ты ну-ты! Но ведь я не знаю ни одного стихотворения!

— Не притворяйся! Что-нибудь ты всё-таки знаешь! — услышал он девичий голос.

Кто это сказал? Может быть, Рената? Али-баба напряг свою память. Ему вспомнились старые детские стишки про святого Николауса. Он быстро пробубнил две строчки:

Николаус, дорогой,

Приходи ко мне домой…

После этого он получил пакет. Он был довольно-таки тяжёлый. Али-баба уже приготовился к самому худшему.

— Фу-ты ну-ты! На этот раз мне не поздоровится, — пробормотал он, будучи твёрдо уверен, что новые «подарки» касаются либо случая с брошкой, либо камня, кинутого в Ренату.

— Разворачивай, — потребовали ребята, — и покажи.