Алхимия вечности - [8]

«Я хочу влюбиться».

«Я хочу жить вечно».

«Я хочу быть с друзьями до конца».

Сейчас у меня есть только одно желание для Шарлотты.

Внезапно я резко хватаю её за руку.

— Шарлотта, ты должна сказать Себастьяну о своих чувствах. Обещай мне это.

Улыбка Шарлотты колеблется.

— Сера, ты знаешь, что сказал Кир.

— Забудь про него, — но увидев её нарастающее удивление, я смягчаю тон. — Ты хочешь жить вечно без любви?

Кир появляется позади нас в баре, обнимая мою талию руками. Я немного поворачиваюсь, чтобы он не заметил записку в кармане.

— Я хочу познакомить тебя кое с кем, — шепчет он. Он уже сделал свой выбор. Это не займёт много времени.

Я тяжело вздыхаю и беру пустой бокал из его рук.

— Позволь мне наполнить его для тебя.

Он целует меня в шею, затем кивает девушке, стоявшей в одиночестве под люстрой; свет падает на кружевные узоры и блестящие каштановые волосы. Она выглядит почти так же, как и я, лишь с незначительной разницей.

Когда он уходит, я крепко обнимаю Шарлотту.

— Спасибо за то, что ты мой лучший друг, Шар. Это я хотела сказать.

Мои глаза наполняются слезами, когда я отпускаю её. Я поспешно смахиваю их.

— Моя чувствительная Серафина.

Она отбрасывает назад пряди моих волос, и её ладонь на секунду касается моей холодной щеки.

— Скоро я увижу тебя обновлённой.

Я тяжело сглатываю, увидев, как бармен ставит передо мной бокал с красным вином. Я беру его и продвигаюсь через толпу к девушке и Киру. Убедившись, что не замечена никем, я открываю потайной отсек в кольце и в один момент опустошаю содержимое в бокал. Сделав шаг вперёд, натыкаюсь на взгляд Кира. Довольный взгляд.

Вспышка печали. Кир — мой алхимик любви, — сделавший магию реальностью и живущий иллюзией, говорящей: «Да, этот огонь горит фиолетовым только для тебя, Серафина». Кир, обнимающий меня крепко, до удушения, и превративший меня в убийцу. Кир, скорее погибший сам, нежели потерявший меня.

Он говорил мне это сотни раз. Но после сегодняшней ночи я уйду — и впервые за сотни лет мы оба будем одиноки.

Глава 4

Я направляюсь к Киру, вышагивая под ритм музыки. Сердце гулко стучит в груди, а вино плещется о край бокала. Я не уделяю внимания этому, зная по опыту, что моя грациозность естественна и не должна быть продумана. «Верь себе, Сера. Не думай — просто действуй».

— Привет, я Сера, — говорю я девушке, протягивая Киру его вино, и пожимаю её руку. Она потрясающе красива с густыми волосами цвета экспрессо и тёплыми карими глазами, обрамлёнными чернильными ресницами. Румянец на её скулах подчёркивает лёгкий оливковый цвет её кожи. С такой внешностью нас могли бы принять за сестёр.

— Я Клаудия, — отвечает она с лёгким немецким акцентом. — Кир сказал мне, что ты фотограф…?

Кир ловит мой взгляд, убеждая продолжать его ложь.

— Я сказал Клаудии о фотосессии, над которой ты работаешь, — ты ведь всё ещё ищешь модель, верно?

— Да, безусловно, ищу.

Девушка смотрит на меня с надеждой в невинных глазах, и я представляю продолжение этой ночи в альтернативной реальности. Мы поднялись бы наверх для разговора. Она бы доверилась мне, приплыв ко мне в руки после историй о месяцах в Мюнхене и посиделках в моём любимом кафе Фрихут. И тогда мои ледяные губы накрывают её — вспышка фиолетового света — и поток силы, сопровождающий моё требование получить её тело.

Внезапно снизошло понимание моего промаха. Моя душа, быть может, и готова умереть, но есть яростно жаждущая жить частичка меня, жить независимо от стоимости этого решения. «Ещё не поздно передумать». Я могу взять её тело, найти Шарлотту и танцевать с ней, теряясь в битах музыки. Могу пойти домой вместе с Киром. Могу быть с ним.

Но когда я смотрю на Клаудию, которая нервно вращает марказитовое[15] кольцо на указательном пальце, точно понимаю причины невозможности отступить.

Кир делает глоток вина и морщит лоб.

— Это Пино Нуар[16]?

Моё сердце в груди убыстряет ход — мне не решить, что пугает меня больше: что он выпьет успокоительное или что не сделает этого.

— Нет, — машинально отвечаю я. — Каберне[17].

Он делает ещё один глоток.

— Хорошо, — говорит он с ослепительной улыбкой.

— Здесь слишком громко, — я поворачиваюсь к Клаудии. — Почему бы нам не уединиться где-нибудь, чтобы поговорить о съёмке?

Кир снова подносит бокал к губам, как бы подсказывая поторопиться, и я неслышно прошу его не спешить. Я должна увести его до действия порошка.

— Да, было бы неплохо, — соглашается она. Я веду их вглубь зала, к скрытой за тяжёлым зелёным драпом лестнице.

— Здесь есть приватные комнаты, — я оборачиваюсь назад. Девушка стоит ровно и уверенно, в то время как Кир оступается, практически роняя бокал. Но существование в человеческих телах несколько сотен лет даёт свои плюсы: лёгкость, кошачью грацию — он быстро восстанавливается.

Стены лестничного прохода оклеены полосатыми нефритово-золотыми обоями, от подсвечников исходит приглушенный розовый свет. Наверху длинный коридор приводит нас к пункту назначения. Джаред и Амелия стоят снаружи, но отодвигаются, давая нам проход. Я вся на нервах. Амелия странно смотрит на меня, будто видит нечто глубоко внутри. Хотелось бы сказать, что я буду скучать по ней, но, если честно, это облегчение — стать свободной.