Алхимик с боевым дипломом - [20]

– Это не вредно?

– На данном уровне – нет. Эффект сохраняется два-три дня, не дольше. Серьезный риск возникает только при объединении плетений, отвечающих за разные аспекты сущности, а этим мы, как ты можешь заметить, не занимаемся.

Да, Чарак категорически пресекал мои попытки отправить зомби собирать дровишки для костра. Значит, руководствовался он при этом отнюдь не этикой.

– Страшно?

Глупый вопрос! Черные ничего не боятся, но вот сомнения в выбранном пути у меня появились.

Чарак улыбнулся блаженной и немного сумасшедшей улыбкой:

– Все беспокоятся о том, что они могут потерять, никто не думает о том, что можно приобрести! Лично я не верю, что можно растерять себя по кусочкам. Если целостность не утрачена, личность рано или поздно восстановит себя, и, возможно, в более совершенном и законченном виде. Но есть кое-что, что получить другим путем невозможно…

– Зомби? – рискнул предположить я.

– Это вторично, – отмахнулся некромант. – На тождестве построено любое понимание. Все люди пытаются понять других людей, отождествляя себя с ними, улавливая суть по жестам, по взглядам, по интонациям. Но при этом каждый человек, от рождения до смерти, пребывает в одиночестве внутри своего собственного мира, куда остальные проникают только в виде бледных теней. Некромант способен выйти за границы непроницаемой оболочки.

– Черный эмпат? – Я хорошо помнил уроки Шороха, и такая судьба не казалась мне завидной.

Но Чарак только покачал головой:

– Возможность прожить две, три, четыре жизни. Осознать то, до чего ты никогда не дошел бы самостоятельно: ощущения, образы, идеи. Приобрести таланты, которыми не был наделен от рождения. Ты знаешь… – Щеки некроманта смущенно порозовели. Или у меня уже глюки пошли? – Это опьяняет сильнее всякого вина. Но именно поэтому невозможно поднять зомби в полной памяти и сознании, действуя в одиночку. Вобрав в себя человека целиком, ты, скорее всего, перестанешь существовать сам.

Чарак замолчал, то ли выдохся, то ли давал мне возможность обдумать сказанное. Странности последнего времени приобретали пугающий смысл. Вот так сойдешь с ума, никто и не заметит. Нет, заметит – вон Шорох тянет руку, типа, «не бойся, я с тобой».

– Не беспокойся, – решил приободрить меня учитель, – есть какой-то предел сложности, которым можно управлять просто за счет внутренних резервов. Для всего, что больше, существует Магический Круг – двенадцать адептов, действующих вместе, способны воссоздать полную реплику покойного. Пожалуй, некромантия – единственная черная дисциплина, безусловно требующая коллективной работы.

Меня поразила внезапная догадка:

– Значит, им не хватает…

– Угу, – сокрушенно кивнул Чарак, – а я уже староват для таких экзерсисов.

Маг, проживший четыреста лет, имеет полное право ссылаться на возраст.

– А кого будут поднимать? – не удержался я.

– Без понятия, – пожал плечами некромант, – скоро сам узнаешь. Но прежде мы должны подробно пройтись по всем типам плетений и отдельно остановиться на их сопряжении. Я не знаю, кем именно тебе предстоит быть в Круге.

Таким образом, сомнительные практики все же имели место, а излишнее добродушие представляло собой сорт умопомешательства. Подумав, я решил не пускать дело на самотек и не дожидаться, когда у меня появится два-три свободных дня для избавления от последствий некромантии. Надо действовать резко! Например, вдвое увеличить время медитации, добавить физические нагрузки (это меня тренер по борьбе научил) и побольше общаться со знакомыми. Почему нет? До конца занятий в университете оставалось меньше месяца, практически все зачеты были сданы, а работа по алхимии так вообще уже отправлена на рецензию. Золотая студенческая пора уходила в небытие, и, хотя она была для меня неласковой, я уже начинал испытывать ностальгию. К тому же Четвертушку выписали из больницы (он так и не признался за что), на прощание ему тоже велели общаться, но Сэм, понятное дело, слинял, а старая тусовка шарахалась от Рона как от прокаженного: все опасались, что внимание Искусников переметнется на них.

– Том, ты не представляешь, как здорово иметь среди знакомых черного! – искренне умилялся Четвертушка. – Вы совершенно непрошибаемая публика. Хоть что-то есть незыблемое в жизни!

– Просто я трезво оцениваю возможности белых психопатов. – Отношение Рона мне льстило. – Единственный их ресурс – неожиданность. Именно поэтому я практически перестал пить.

Четвертушка мрачно кивнул:

– Испоганили весь кайф, собаки! Мать меня тоже запрягла от алкоголизма лечиться. Прикинь к кому?

Я насмешливым фырчанием прокомментировал возможные последствия такого «лечения».

– Как жить? Кому верить?! – Четвертушка с трагическим видом опрокинул в себя остатки пива. – Вот что значит «темное время»!

– Время как время, – не согласился я.

– Угу, – он заговорщицки подвинулся ближе, – это мы здесь тихо сидим, а в восточных областях, прямо скажем, хреновато. Дядька говорил, что в правительстве выявились злоупотребления: какой-то деятель умудрился сократить тамошнюю очистку на фиг. Теперь народ оттуда прет со страшной силой (кому охота гулей целовать!), а каштадарцы угрожают ввести «ограниченный контингент», если мы не наведем там порядок.