Алхимик - [17]

Какое-то время мальчишка не отвечает. Эд начинает даже сомневаться, здесь ли он.

— Ладно. Я тебя тут ждать буду.

Глава четвёртая Монстр из Старой Пивоварни

Свет газовых фонарей, бледный и дрожащий, словно растворяется в темноте, неспособный одолеть ночную темноту. Всё что он даёт — слабые ореолы вокруг с Влажный, полный тяжелых ароматов воздух поглощает звуки как губка: Эд едва может расслышать звук собственных шагов. Спичка идёт немного впереди, тихонько насвистывая незамысловатую мелодию — его совершенно не беспокоят ни темнота, ни сырость. Дома вокруг все как один тёмные — даже случайного огонька не пробивается сквозь закрытые ставни.

— Где это мы? — спрашивает Сол негромко. Спичка перестаёт насвистывать, удивлённо оборачивается.

— Заблудился? Это Мэдчестер-стрит.

— Я не местный, — непроизвольно оправдывается Эд, хотя название кажется ему знакомым

— Ну так и что? — удивляется мальчишка. — Все знают Мэдчестер-стрит.

— Может и все, — Эд играет желваками, пытаясь вытащить из памяти нужный кусок. — А мост, который мы прошли, как называется? Адмиральский?

— Он, — довольно кивает Спичка. — Узнал?

— Догадался. Погоди-ка.

Они останавливаются. Спичка, ростом чуть больше метра, смотрит на Эда, запрокинув голову.

— Чего?

— Ты меня в Старую Пивоварню ведешь, так ведь?

Мальчишка улыбается. Переднего зуба у него не хватает. Хочется верить, что выпал молочный.

— А ты соображаешь. Пойдем, — улыбка исчезает с лица. — Он ждать не любит.

Эд понимает, кого имеет в виду Спичка. И от этого понимания ему становится немного не по себе.

— Лучше бы ты сразу мне сказал, — говорит он веско. Спичка пожимает плечами:

— Ты бы не пошёл.

— Я и сейчас ещё могу уйти, — Эд в этот момент действительно размышляет о том, не лучше ли вернуться в «Королевского Орла».

— Не. Уже не можешь, — вдруг заявляет мальчишка. Вид у него слегка виноватый. Эд оглядывается. Улица кажется пустой, но темнота и туман надёжно укрывают её закоулки и повороты. Они со Спичкой доходят до небольшого паба, уже закрывшегося, за которым сворачивают в узкий переулок.

— Крысиный тупик, — шепчет Сол. Увидеть живьём этом место, так подробно описанное Алиной для него что-то вроде откровения. До того он лишь косвенно осознавал связь места, в котором оказался со снами своей жены. Теперь это была уже не связь — это были ворота, широко распахнутые и неумолимо затягивающие. Покрытые плесенью стены, кислый запах помоев, грязь под ногами, едки, обжигающий ноздри туман — зарисовка из чужого дневника становилось объёмной, реалистичной. Настолько реалистичной, что сердце в груди словно сжалось, замерло.

Впереди, хищным мертвецом нависает Старая Пивоварня: выбитые окна, обвалившаяся штукатурка, щербатая кладка. Тяжелые деревянные ворота висят на позеленевших бронзовых петлях. Строки, написанные рукой Алины, против воли встают перед глазами.

Только в самых жутких кошмарах я посещаю это место. Ужас и отвращение, которое внушает Старая пивоварня, уступают только Заколоченным кварталам, где Красная Смерть властвует безраздельно.

В этом месте не любят света — темнота властвует здесь почти безраздельно. Редие свечи и лампы выхватывают из неё картины ужасные и отвратительные. Переполненные людьми комнаты, где не разобрать даже, кто жив, а кто мёртв. Заколоченные двери, из-за которых слышатся стоны умирающих от заразы. Могилы, выкопанные прямо в полу или трупы, ожидающие погребения так долго, что разложение сделало их неузнаваемыми. Мерзкие колдуны, проливающие кровь мелких зверей и птиц на рисованные мелом символы Арканы. Головорезы Гвардии Филинов, от зверств и жестокости утратившие людской облик… И самый ужасный из всех — тот, кто обитает на самом дне этой преисподней. Рипперджек.

Спичка двумя руками тянет тяжелую бронзовую ручку. Створка ворот с жутким скрипом поддаётся. Из открывшейся щели дохнуло парким, тяжёлым духом. Сера, аммиак, мускус — словно там, в темноте, не жильё, а свалка. Спичка ныряет в проём, Сол же замирает на пороге, не решаясь сделать шаг. Дело не в страхе. До того всё происходящее казалось ему не более чем галлюцинацией, пусть и затянувшейся. А теперь… Казалось, за этим прогом лежит иная реальность, рождённая уже не его, а чужим разумом. Разумом, чьи сны рождают чудовищ.

— Эдди, ты идёшь? — раздаётся из вязкого сумрака голос мальчишки. Сол кивает, делая решительный шаг.

— В любой ситуация есть своя логика, — говорит он Спичке. — Скрытый смысл.

— Не понимаю, — искренне признаётся ребёнок.

— Не обращай внимания, — отвечает ему Эд. — Это я так.

Они проходят по огромному холлу, закутанному в глубокий мрак. Границ его не видно, но слышно, как кто-то шевелится — десятки живых существ, поглощенных своими, странными делами. Над головой мелькают слабые огоньки лучин и сальных свечей, словно те, кто несёт их, передвигаются на бесшумных, как у сов, крыльях. Скорее всего, холл идёт через все этажи, до самой крыши, а свет горит на террасах и лестницах, ведущих на отдельные ярусы этого странного дома.

Как Сол и ожидает, Спичка ведёт его вниз, в катакомбы. Здесь ещё меньше света и почти нет воздуха — жуткая взвесь, которая висит здесь, оседает на гортани шершавой плёнкой, вызывая приступы кашля. В руках мальчишки неизвестно откуда появляется небольшой фонарь, дающий слабый, рассеянный свет шага на три не больше.