Алхан-Юрт; Аргун; Моздок-7 - [3]

— А черт его знает. Вроде нет пока, в засаду едем. Их вэвэшники брать будут, надавят с той стороны, а они на нас выйдут. Тут мы их и расколбасим.

— Что, одним взводом?

— За нами еще минометка идет, потом там наша пехота уже стоит, девятая рота или «семерка», не помню.

— Да, неслабое джвижение… Похоже, серьезная война там будет.

— Похоже.

Поле, наконец, кончилось. Колея, последний раз извернувшись, выкинула их на трассу.

Бэтэр чихнул, дернулся и, загудев движком, стал набирать обороты. Шины скинули с себя налипшие пуды глины, зашумели по асфальту. Грязевой фонтан прекратился.

Артем достал сухарь, разломил его напополам, протянул Вентусу. Зажевали.

Под колесами бежала федеральная трасса "Кавказ". Та самая, про которую он так часто слышал в новостях на гражданке. Это название — федеральная трасса "Кавказ" — раньше всегда завораживало его. Звучит. Что-то в нем было такое, величественное, как Император Всея Руси. Не просто царь, а Император. Не просто дорога, а — Федеральная Трасса.

Теперь он ездил по ней сам и ничего федерального или величественного в ней не было — обычная провинциальная трехполоска, давно не убираемая и не ремонтируемая, разбитая воронками и заваленная ветками, жалкая, как и все здесь в Чечне.

Слева замелькали разбитые дома Алхан-Юрта. На одном из них, полуразрушенном белом коттедже с минаретовскими башенками по углам, зеленой краской с ошибкой была выведена метровая надпись: "Рузкие — свиньи". Снизу, такими же метровыми буквами, приписка углем — "Хаттаб чмо". Артем стукнул Вентуса в бок, показал на надпись. Заулыбались.

Бэтэр скинул скорость, вновь свернул на проселок и, пробравшись через огромную лужу, остановился около стоявшей на её берегу бытовки, со всех сторон обложенной мешками с песком. Из торчащей из забитого фанерой окошка трубы шел ленивый домашний дымок. Около кухни толпились солдаты.

Ситников окрикнул солдат, спросил, где их ротный. Те показали на бытовку. Начштаба приказал ждать его на броне и спрыгнул.

Артем встал, размялся, выискивая знакомые лица, начал разглядывать толпу около кухни. Никого не узнал и тоже пошел к бытовке — покурить, потрепаться, послушать последние новости.

Около рукомойника, поблескивая белым телом, с полотенцем через плечо стоял Василий-пэтэвэшник, попинывал пустые бачки из-под воды, валявшиеся в грязи. Лицо его было уныло.

Артем подошел к нему. Поздоровались, приобнялись.

— Ну, чего, Вася, рассказывай, как жизнь молодая.

— Хреново. Снайпер, падла, засел где-то в лесочке, и шмаляет почем зря. А полчаса назад с гранатометов накрыли. Я как раз от кухни шел. Ну, в канавку скатился, так граната, представляешь, в двух шагах от меня в лужу шлепнулась. Всего грязью испачкали, козлы, — Василий обтер голову ладонями, показал испачканные глиной пальцы, — во, видал. На голове хоть картошку сажай. Козлы! И воды нет… — Вася обернулся в сторону кухни, поискал там кого-то, снова пнул пустой бачок. — Где этот Петруша чертов, только за смертью посылать.

Артем улыбнулся. Голый белый Вася с темным, продубленным ветром лицом и руками, словно в перчатки упрятанными в несмываемую грязь, выглядел смешно.

— Ладно, не ругайся. А ты чего, в пехоте, что ли, теперь?

— Да нет, нас «семерке» на усиление придали, мы вон там стоим, — Василий кивнул на недостроенный особняк, метрах в пятидесяти от позиций роты. Из заложенных кирпичом окон торчали ПТУРы противотанкового взвода.

— Ого, неплохо устроились! Мишка с тобой?

— Да ладно, неплохо! Крыши нет, пола нет, одни стены. Мы там палатку внутри поставили, окна забили, но все равно холодно, от кирпича холод идет. И обстрелы задолбали уже, мы ж самые первые от леса, вот и получаем больше всех… Не, Мишки нет, он в ремроте, у него редуктор полетел. А ты чего здесь, ты же во в связи вроде?

— Ага, "во в связи", — передразнил его Артем, — нерусь тамбовская. Я с Ситниковым. — Артем кивнул на БТРы.

— А чего вы здесь?

— На мародерку. Говорят, у вас тут мародерка классная. Особняки, кожаные диваны, абрикосовое варенье.

— Что, серьезно? Вот начальнички гады, нам не разрешают, а самим кожаные диваны подавай! Сволота! Комбат тут как-то поймал двоих — зеркало тащили, так вздрючил их дай бог! Это за зеркало-то! А бриться как?

— Ваших поймал?

— Нет, с пехоты, чумоходы какие-то. Да чего они там набрали-то, зеркало, пару стульев да одеяла. Тут и брать-то уже нечего, все разграблено давно. Даже жратвы никакой не осталось.

— А куда вы ходите-то?

— Вон туда, по трассе левее. Там вэвэшники стоят, вот они живут! У них дома поцелее, только недавно разбили, вот там набрать можно чего. А что ты хотел-то?

— Да одеял, может, пару взял бы. И штаны какие-нибудь, под камуфляж одеть.

— У меня есть, пошли дам.

— Нет, сейчас не могу. Мы с Ситниковым, — Артем опять кивнул на бэтэры, — на болото едем, к вам на подкрепление.

— Зачем?

— А ты что, не в курсе что ли? Ну ты даешь, пехота! У вас тут война во всю началась, чехи в Алхан-Юрте, шестьсот человек, а ты не знаешь ничего! Басаев из Грозного ушел. Их сейчас окружают — пятнашка и вэвэшники, и на нас выдавливать будут. А мы на болоте дырку затыкаем.

— Что, серьезно?