Альфа и Омега - [12]

*****

Пятеро десантников группы "Палладин" на второй день после своего прибытия занимались, по образному выражению Андрея Радимова, осмотром достопримечательностей Фобоса. А поскольку таковых было немного, вся "прогулка" уложилась в пару часов. Последним номером программы была знаменитая скала Везувия — основной объект их внимания.

Особое впечатление произвела стена с нанесенным на ней символом на капитана группы Владислава Стрельцова, который в годы обучения в Академии увлекался историей, в том числе, историей мировых религий.

Влад, родившийся в семье офицера-космодесантника Мирослава Стрельцова, естественно, пошёл по стопам отца. Но благодаря влиянию матери — доктора исторических наук Людмилы Стрельцовой, он всегда испытывал тягу к гуманитарным дисциплинам, с удовольствием впитывая богатые знания из области военной и политической истории, социологии, политологии. В подготовке космодесантников это не возбранялось, напротив, даже приветствовалось, поскольку расширяло кругозор и обогащало мировоззрение. Образование, даваемое офицерам космического десанта, и ещё в большей степени — членам Особых групп, было весьма обширным, простирающимся далеко за пределы собственно профильного образования спейсера и военной науки. Приветствовались в рядах КДВ люди широких взглядов, интеллектуалы, способные к "прорывному" мышлению в нестандартных ситуациях. Владислав отвечал самым взыскательным критериям, за что и удостоился чести возглавить одну из Особых групп уже в таком, довольно молодом по меркам увеличившийся в XXIII столетии продолжительности жизни людей, возрасте.

Иногда позволял себе Влад "лирические и философские отступления", рассуждая о месте человека во Вселенной и о перспективах саморазвития рода людского. Коллеги над ним за это беззлобно и добродушно посмеивались, но и прислушивались, потому как "трепачом" их боевой командир отнюдь не слыл и уважением пользовался немалым.

Вот и сейчас он сначала долго стоял и смотрел на стену, сопротивляясь психологическому воздействию, которое она производила на непривычного человека. Затем, несмотря на предостерегающие возгласы сразу троих десантников — Карла Рикса, Михаила Бронского и Майкла Расса, подошел к арке ворот, прикоснулся ладонью в белой перчатке скафандра к гладкой поверхности и тихо сказал стоящему рядом Радимову:

— Неужели тайна, которая там хранится, стоит той цены, которую мы за нее уже заплатили? Люди гибнут здесь перед закрытыми дверями…

Человеку со стороны могло показаться, что десантник осуждает упорство исследователей и выступает за отказ от смертельно опасных работ. Но Андрей слишком хорошо знал друга, поэтому он молчал, почти наверняка угадывая, что Владислав скажет дальше. Стрельцов продолжил свой слегка возвышенный монолог:

— Я не знаю, когда эти двери откроются, но я знаю, что мы не отступим. Время покажет, что есть упрямство человечества — наша беда или наша сила. Так или иначе, мы не уйдем отсюда, раз уж мы пришли, и тот, кто понастроил здесь эти стены, должен был бы учесть это.

Стрельцов хлопнул ладонью по покрытию створки ворот и, убрав руку, повернулся спиной к чужой постройке. В этот момент Рикс, вернувшийся в роудер, запустил его двигатели. Каменное плато ответило ощутимой вибрацией. Подобную дрожь скалы не могли породить двигатели земной машины. Осознав это за доли секунды, тренированные десантники как по команде развернулись лицом к стене, вскинув оружие.

Гигантские створки ворот, сотрясая гору подобно извержению настоящего Везувия, медленно разъезжались в стороны.

Глава 3. Северный ветер

Апрель 2218 года выдался на Земле неожиданно холодным и пасмурным практически везде, за исключением экваториальных зон. Серое небо было постоянно обложено тяжелыми грозовыми тучами. Холодный и злой северный ветер заставлял людей кутаться в теплую одежду, а метеослужбы — искать способы искусственного климат-контроля. Но этот беспрецедентный для первой четверти двадцать третьего столетия каприз природы не был единственным бедствием, с которым пришлось столкнуться человечеству в этом месяце и в этом году.

Первая декада апреля была омрачена волной трагических несчастных случаев (непроизвольность которых ставилась аналитиками специальных служб под большое сомнение). Цепочку странных смертей открыл Валерий Бернаров, пятидесятидвухлетний капитан печально известного "Ноева ковчега". Он утонул в собственном бассейне в результате внезапного кровоизлияния в мозг. Ненамного пережил его и Сергей Бурин, пилот того же линкора, скончавшийся от инсульта на три дня позже своего капитана. Ушли из жизни еще двенадцать человек, так или иначе связанные с работой в системе Марса. И замкнула эту печальную очередность смерть Руководителя Комитета Федеральной Безопасности. Его персональный аэрокар был сбит мощным грозовым разрядом. Произошло это десятого апреля, а на следующий день Федерацию потрясла волна жестоких убийств.

В своем кабинете "Гравипрессом" — очень редким оружием, серийное производство которого еще только начиналось, — был задушен Начальник Земного департамента УКДС Владимир Комаров.