Аlexandr - [18]

В 9-м часу пехота Буксгевдена стала перед деревней Перки, кавалерия Шевича - между пехотой и выступающим на полкилометра изгибом Мухавца, а Исленьев разместился в километре с небольшим южнее деревни. Зато на восточном ее краю стоял резерв вместе с артиллерией корпуса. Маневр начинал обозначаться, русские вошли в зону обстрела польской артиллерии.

Русские приступили к исполнению маневра. От глаз поляков их заслонял лес, но трудности были сильные: на участке от Перок до Мухавца столпилась 9-тысячная масса людей, да так тесно, что не могла тронуться с места. Чтобы выйти из этого положения, на другую сторону реки были переброшены полки александрийский, мариупольский, а также половина ольвиопольских гусаров (всего 13 эскадронов), которые направились на Залузье-Савицкое, чтобы обойти устье Тростяницы и ниже его, форсировав Мухавец, через Филипповичи ударить в тылы поляков. Одновременно пехота Буксгевдена с полками черниговских и кинбурнских карабинеров, другая половина гусар и часть казаков на фланге должны были форсировать Тростяницу на участке между Ходосами и Рыковичами, собираясь, таким образом, напасть на польский фланг.

Тем временем Владычин приказал установить артиллерию на холмах, возле Ходосов. Разместив все четырнадцать стволов, мы обнаружили что нам открылась неплохая позиция.

- Алексей Андреевич, видите на правом фланге нашим дают ляхи прикурить. Надо накрыть их артиллерию, на том фланге, а затем ударим по их правому флангу, - это был мой первый опыт военных действий, и я очень сильно волновался. Если честно, то мандраж начался еще вчера вечером, когда я с Суворовым ходил на рекогносцировку, и увидел множество огней в лагере неприятеля. Затем еще было отступление от передового отряда польских конногвардейцев, находившихся по этой стороне Тростяницы. Когда слез с коня в лагере, то почувствовал, что ноги от дрожи меня не держат, и так, на подгибающихся пошел к себе в палатку. Тут на пути встретил хорунжего Степана Хабалова и старшего урядника Егора Шелихова, которые были из моего личного отряда казаков.

- Ваше высочество, может чарочку, - предложил мне Егор. Пьянствовать мне совсем не хотелось, к тому же завтра меня ожидал первый мой бой.

- Первый бой чай? - словно угадал мои мысли Егор.

Мы уже заходили в палатку, казаки, не спрашивая разрешения зашли со мной.

- Ничего, у всех бывает в первый раз, - это уже Степан, - я тоже когда по первой на осман ходил... это, короче коленки так тряслись, что с лошади падал, - выразился он. - Выпейте чарку, заснете хорошо, а бой будет, вся тряска сама то и выйдет. Так то.

Я решил последовать совету своих опытных телохранителей и сушил чашку залпом. Это было совсем не вино, но видимо в силу моего состояния я проглотил самогон и не поморщился. Тепло прошлось по всему телу, голова зашумела и я и вправду успокоился.

- Спасибо други, я на боковую.

Утром я проснулся нормально. Но чем ближе становился бой, тем явственнее я ощущал вчерашнюю дрожь. Правда во вчерашние чувства вплетались все новые и новые ощущения. Такие как нетерпение, когда же начнется бой, и желание самому в него вступить. Это было чем то новеньким. Оно только усилилось, когда бойцы Исленьева обрушились на конницу ляхов. Затем я услышал польскую артиллерию. Вообще, все звуки боя были прекрасно слышны, и они переполняли волнением мою душу. Когда же нам пришел приказ выдвигаться на позицию волнение достигло своего пика. Подзорная труба тряслась у меня в руках и мне не сразу удалось унять ее. Но увидев, то как польская артиллерия косит наших солдат, пытавшихся перейти брод, волнение стало уходить, на его место встало возбуждение, желание действовать.

Поляки не успели перенести достаточное количество орудий на свой левый фланг, и я решил их накрыть своей артиллерией.

Аракчеев побежал раздавать команды. Расчеты орудий засуетились и уже через три минуты грянул первый выстрел, затем, после поправки, выстрели ло второе орудие. Так пошло по кругу. Это помогало экономить порох. Пристрелка шла по по очереди, и следующее орудие, которое было уже заряжено, наводилось и корректировалось по результату предыдущего. Так же это давало выигрыш во времени. Уже на третьем орудии были поражены нужные сектора. Орудия были разделены поровну на четыре сектора, в которых находились орудия противника. Когда наводка была закончена, выстрелы пошли один за одним. Эта канонада могла бы сделать меня глухим.

- Ваше Высочество, одно орудие кажись завалили, - это капитан Резвый, который отвечал за артиллерию у Суворова. - О, и второе тоже, - услышав радостный крик расчета, добавил капитан.

- Давай тогда на левый фланг, нужно накрыть их артиллерию здесь, и отогнать их от моста.

Тут замолчавшая половина пушек, стала перестраиваться, и уже через пять минут открыла стрельбу по новым целям. Я нашел Аракчеева:

- Как пушки их завалите, еще пол часа их пообстреливай десятью стволами, только смотри, наших не задень, как увидишь, что все, идет наша пехота, то потом всеми долби их правый фланг.

Похоже князь Шаховский со своими гренадерами, получив от нас такой подарок, в виде уничтоженных орудий поляков, и сумятицы по причине обстрела, поднажал и пошел вперед с удвоенной энергией. Конечно сказалось и то, что мы сорока двумя стволами хорошенько проредили пехотное каре поляков.