Алеша, Алексей… - [18]
— Один такой в роте попадется — совсем жизнь другая.
И рассказал, как немцы в пятнадцатом году пустили хлор и как такой же вот паренек спас их, научив кутать лица мокрыми шинелями.
— Слава богу, у самого болота стояли. Вот такой же веселый парень был. Всех смешил. Потом его стрелой убило. В плечо вошла, а через живот вышла. Бросали немцы такие с еропланов, сантиметров пятнадцать, летит и крутится, как волчок.
Из всей дороги лучше всего запомнился Урал. Почти все время, когда проезжали горы, мы с Катей стояли на тормозной площадке соседнего вагона. Девушка, хватая меня за плечи, восторженно восклицала:
— Посмотри ты, красота какая… Вон сосны на самой вершине… Мох на скалах… Где-то здесь ходил Пугачев. Мы учили.
Да, Урал был хорош. Если бы не тетя Маша — сошел бы на первой попавшейся станции. Очень мне нравились здешние места. Мощные древние горы, пенистые реки, северный лес. Катя удачно сказала; «Здесь все по-настоящему». И я подумал, что мы смогли бы хорошо понимать друг друга.
Ночами, как и дома, я почти не спал. Садился у полуоткрытой двери. Если поезд двигался, старый вагон скрипел, потрескивал. Не случись война, его бы списали за негодностью. Но нужно было работать через силу — он жаловался, стонал и двигался вперед.
Меня все происходящее вокруг оглушило, закрутило, как щепку водоворотом. Навстречу мчались с ревом и грохотом поезда. Я видел эти составы на остановках: на платформах укутанные зеленым брезентом пушки и танки. А главное — нескончаемый человеческий поток — красноармейцы, красноармейцы, совсем молоденькие стриженые мальчишки с мягким пушком на верхней губе и вместе с ними — пожилые, степенные, осмотрительные. Мало песен, мало гармошек. В лицах преобладало суровое размышление, озабоченность…
В одну из таких бессонных ночей ко мне подсел Дема Волохов.
— Плохо дело-то. Слышал? Бои идут в Смоленске.
Задумчиво, не глядя на меня, продолжал:
— Но ничего… Мне бы только до Новосибирска добраться. Отчет сдам — и на фронт.
Получалось, что все дело в нем, — появится он на фронте, и наши перестанут оставлять города. Я засмеялся. Дема удивленно взглянул на меня. Чтоб он не обиделся, я объяснил, над чем засмеялся. Он, не обращая внимания на мои слова, опять заговорил о том, что его все время тревожило:
— Без отчета никак нельзя… Большие суммы.
— А кто у тебя в Новосибирске? — спросил я.
— Жена, ребятишки. Две девчушки и два пацана. Ты думаешь, я молодой? Я с десятого. Не очень старый? Это как взглянуть. Я, может, пять жизней уже успел прожить… Подумать, и верно — не меньше. В двадцать первом вся наша семья от сыпного померла. Один я остался. Из деревни подался в Москву. Тоже чуть концы не отдал. Подобрал меня один учитель по фамилии Максимов. Между прочим, очень на Чернышевского похожий. В таких же очках, с бородкой. Отмыл меня, постриг, одел. Никого у него не было: ни жены, ни детей. Одних книг полон дом. «Живи, — говорит, — у меня. Поживется — сыном будешь». Хороший мужчина. Зиму у него прожил. Весной в Крым подался, к морю. Где выпросишь, а где и стянешь. Изловят — бьют. Помню, в Керчи, на базаре, один мужик предлагал: «Давайте его на каштане за ноги подвесим, чтоб другим неповадно было». И подвесили бы за пару яблок, если б не милиция. Вернули меня обратно, к Максимову. Опять он вымыл меня, остриг, одел. Еще одну зиму у него прожил. А весной не утерпел. Какая птица мимо окна летит, как будто меня с собой зовет. По вагонам ходил, песни пел, частушки и жалобные. Сколько раз меня милиция заметала! Определят в колонию — живи и радуйся. Нет, опять убегу. Так до шестнадцати лет по всей стране мотался. С тех пор географию как свои пять пальцев знаю. В Минске жил, в Уфе, во Владивостоке, в Саратове, где ты сел. В Саратове завод комбайнов строил. А армию отслужил в Сибири. В Сибири и остался.
— Понравилась Сибирь?
— Жена — сибирячка. За собой потянула. Они ведь, знаешь, какие бабы — вроде живешь, как вздумается, а все под ее дудочку пляшешь. И сам об этом не подозреваешь.
После этого разговора мне стало понятно, почему в путевой неразберихе Дема чувствует себя как рыба в воде.
На каком-то полустанке Дема купил три арбуза. В это время состав тронулся. Дема бежал рядом с нашим вагоном и по очереди кидал арбузы Кате, которая стояла в открытых дверях.
— Алле-оп! Алле-оп!
Она ловила их на лету.
Каким-то образом Дема обнаружил, что у скромной интеллигентной наружности женщины, которая незаметно хоронилась в сторонке, зеленый рюкзак набит тридцатками. Он поднял ее на смех.
— Богатая невеста и, между прочим, помалкивает. Она б могла одна целый состав откупить…
На Демины шутки она не ответила ни слова, а утром обнаружилось, что она куда-то исчезла. Где и когда она слезла, никто не заметил. По этому поводу Дема изрек:
— Скромность украшает человека.
Через несколько дней, уже около Новосибирска, я увидел эту женщину еще раз. Она лежала в кювете с проломленным черепом. Зеленого рюкзака около нее не было. Рядом стоял милиционер и еще какой-то человек, который фотографировал труп. Человек этот наставил свой фотоаппарат и попросил милиционера отогнать от ее лица больших зеленых мух, которые облепили ее губы и глаза.
В книгу пошли повесть «На исходе зимы» и рассказы: «Как я был дефективным», «„Бесприданница“» и «Свидание».
В центре повести Леонида Гартунга «Порог» — молодая учительница Тоня Найденова, начинающая свою трудовую жизнь в сибирском селе.
В центре повести Леонида Гартунга «Зори не гаснут» — молодой врач Виктор Вересов, начинающий свою трудовую жизнь в сибирском селе. Автор показывает, как в острой борьбе с темными силами деревни, с людьми — носителями косности и невежества, растет и мужает врач-общественник. В этой борьбе он находит поддержку у своих новых друзей — передовых людей села — коммунистов и комсомольцев.В повести, построенной на острых личных и общественных конфликтах, немало драматических сцен.На глубоком раскрытии судеб основных героев повести автор показывает трагическую обреченность тех, кто исповедует философию «жизни только для себя».
Опубликовано в краеведческом альманахе «Томская старина» № 2 (4) 1992 г.
Повесть о военном детстве сибирского мальчика, о сложных трагических взаимоотношениях взрослых, окружавших героя повести.
Член Союза писателей СССР Леонид Гартунг много лет проработал учителем в средней школе. Герои его произведений — представители сельской интеллигенции (учителя, врачи, работники библиотек) и школьники. Автора глубоко волнуют вопросы морали, педагогической этики, проблемы народного образования и просвещения.
Десять лет назад украинские врачи вынесли Юле приговор: к своему восемнадцатому дню рождения она должна умереть. Эта книга – своеобразный дневник-исповедь, где каждая строчка – не воображение автора, а события из ее жизни. История Юли приводит нас к тем дням, когда ей казалось – ничего не изменить, когда она не узнавала свое лицо и тело, а рыжие волосы отражались в зеркале фиолетовыми, за одну ночь изменив цвет… С удивительной откровенностью и оптимизмом, который в таких обстоятельствах кажется невероятным, Юля рассказывает, как заново училась любить жизнь и наслаждаться ею, что становится самым важным, когда рождаешься во второй раз.
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Люси и Гейб познакомились на последнем курсе учебы в Колумбийском университете 11 сентября 2001 года. Этот роковой день навсегда изменит их жизнь. И Люси, и Гейб хотят сделать в жизни что-нибудь значительное, важное. Гейб мечтает стать фотожурналистом, а Люси – делать передачи для детей на телевидении. Через год они встречаются снова и понимают, что безумно любят друг друга. Возможно, они найдут смысл жизни друг в друге. Однако ни один не хочет поступиться своей карьерой. Гейб отправляется на Ближний Восток делать фоторепортажи из горячих точек, а Люси остается в Нью-Йорке.
Три женщины-писательницы из трех скандинавских стран рассказывают о судьбах своих соотечественниц и современниц. О кульминационном моменте в жизни женщины — рождении ребенка — говорится в романе Деи Триер Мёрк «Зимние дети». Мари Осмундсен в «Благих делах» повествует о проблемах совсем молодой женщины, едва вступившей в жизнь. Героиня Герды Антти («Земные заботы»), умудренная опытом мать и бабушка, философски осмысляет окружающий мир. Прочитав эту книгу, наши читательницы, да и читатели тоже, узнают много нового для себя о повседневной жизни наших «образцовых» северных соседей и, кроме того, убедятся, что их «там» и нас «здесь» часто волнуют одинаковые проблемы.
Роальд Даль — выдающийся мастер черного юмора и один из лучших рассказчиков нашего времени, адепт воинствующей чистоплотности и нежного человеконенавистничества; как великий гроссмейстер, он ведет свои эстетически безупречные партии от, казалось бы, безмятежного дебюта к убийственно парадоксальному финалу. Именно он придумал гремлинов и Чарли с Шоколадной фабрикой. Даль и сам очень колоритная личность; его творчество невозможно описать в нескольких словах. «Более всего это похоже на пелевинские рассказы: полудетектив, полушутка — на грани фантастики… Еще приходит в голову Эдгар По, премии имени которого не раз получал Роальд Даль» (Лев Данилкин, «Афиша»)