Алеш и его друзья - [56]

Ребята испуганно смотрели на меня. А я просто вспомнил, как во время строительства «Барахолки» я поехал за лейкой на кладбище и встретился там с человеком, который назвал себя вампиром Иштваном.

Никаких вампиров, разумеется, не существует, но существуют люди вроде Иштвана, которые могут знать такое, что, скажем, папе и маме и не снилось.

Например, где искать клад.

Все это я и объяснил ребятам.

— Мы пойдем на кладбище? — осторожно спросил Алеш.

— Да ведь я говорю, дружище, что он живет в склепе.

— Странно, — заметил Мирек.

— Что тут странного? — ухмыльнулся Ченда. — Одни живут в панельных домах, другие — в склепе.

— Ну да! — сказал Алеш. — А если тот мужик преступник? Мне твоя идея, Боржик, что-то не по душе.

— Здравствуйте! — буркнул Ченда. — Давай выкладывай, боишься, что ли?

— Я?! — возмутился Алеш. — Да я могу идти на кладбище хоть в полночь!

— Можешь, — согласился я, — но не пойдешь, верно?

— Спорим! — протянул мне руку Алеш.

— Мы тебе верим, — заявил Ченда, — а ты, Мирек, идешь с нами?

По Миреку было видно, что он предпочел бы не ходить туда, но как не пойти, ведь мы обвинили бы его в трусости.

— Какая мне разница! — пожал он плечами. — Правда, я считаю это глупостью. Возможно, тот человек больше не живет в склепе, а если и живет, почему он должен знать о кладах?

— А почему бы и нет? — возразил я воинственно, и Мирек перестал спорить.

По дороге на кладбище веселое настроение у нас с Чендой несколько улетучилось, ведь уже смеркалось. Мирек все время что-то бормотал про себя, Алеш был изрядно испуган, несмотря на то, что рядом с ним шла Собака Голешовицкая.

— Лучше бы отложить это до завтра, — сказал он, когда мы выходили из трамвая, — все хорошенько обдумать и вообще…

Мирек тоже хотел что-то добавить, но Ченда запротестовал:

— Раз уж мы здесь, не идти же обратно, а?

И мы медленно двинулись вперед, к воротам кладбища. Сторож предупредил нас, что через полчаса запирает ворота.

— Мы успеем.

— А то запру, — оскалил зубы сторож, — и вас растерзают духи.

— Кто? — проглотил слюну Алеш.

— Духи, — повторил Ченда.

Меня это слегка разозлило, но перед ребятами я виду не подал.

— Туда, — показал я на тропинку, ведущую к склепу, где я встретил когда-то Иштвана.

Мы шли всего минут пять, как Мирек спросил:

— Далеко еще?

— В чем дело? — насторожился Ченда.

— В том, что не видно как следует дорогу, — отрезал Мирек.

— Еще немного, — сказал я, — теперь уж недалеко. Всего несколько минут.

— Смотрите-ка, — указал пальцем на небо Алеш, — месяц!

Над кронами деревьев, отбрасывавших на дорогу причудливые тени, блестел серп бледного месяца.

— Жаль, нельзя запеть, — пошутил Ченда, — на кладбище должна царить тишина.

— Ну и ну, — вздрогнул Алеш, — ты еще петь можешь. Дружище, у меня в горле все пересохло!

— Ну вот что, — сказал я, — мы же не трусы. Скоро придем, ребята.

— Ты все время это говоришь, — проворчал Мирек и ойкнул от неожиданности, потому что наш барбос вдруг завыл на луну.

— Странно, — дрожал Алеш. — Посмотришь вокруг, и кажется, что за каждым склепом кто-то прячется и следит за нами.

— Вот он, — с облегчением кивнул я на склеп, у которого вместо двери была чеканная решетка с ангелами. — Кто полезет первым?

— Ты, — решил Мирек, — ты нас ведешь, и идея твоя.

— Ясное дело, — сказал Ченда.

— Уж не думаешь ли ты, что я первым полезу в эту темень? — усмехнулся Алеш.

Я решительно взялся за решетку, отворил ее с ужасным скрипом и тихо позвал:

— Иштван, пан Иштван, вы тут?

Кругом царила мертвая тишина, и никто не отзывался. Я осторожно сделал шаг вперед, ребята и собака — за мной, и еще раз вполголоса окликнул:

— Пан Иштван, вы тут?

— Черт подери, — сказал Мирек, — был бы у нас фонарь или хоть свеча. Я обо что-то споткнулся и…

Бр! То, обо что споткнулся Мирек, был гроб, с которого медленно сдвинулась крышка, и мы увидели заросшее лицо, моргающие глаза и зажженную зажигалку.

Разумеется, это был живой человек. Труп не чиркает зажигалкой и не моргает.

— Мертвец! — заорал Алеш и хотел, пятясь, выбраться из склепа, но ему не удалось, потому что позади стоял Ченда.

Оба они свалились, на них повалился Мирек, стоящий позади, и теперь Мирек лежал, уткнувшись подбородком прямо в бородатое лицо.

— Пан Иштван, — заговорил я вежливо, — может, вы меня не помните, я…

— Ты тот мальчик, которого сторож запер на кладбище и которому я помог перелезть через стену, верно?

— Да, — повеселел я, — ну и память у вас!

— Какая там память, — потупился Иштван, — просто здесь не много людей ходит. Их больше сюда приносят, а с теми не больно-то поговоришь.

Ребята успокоились, но продолжали таращить глаза. Поэтому я счел уместным объяснить, что человек в гробу и есть тот самый Иштван, про которого я рассказывал и которого мы ищем.

— А это, пан Иштван, мои друзья, — произнес я благовоспитанно, чем наверняка порадовал бы маму, если б, конечно, вел себя так в другом месте и с другими людьми. Например, с тетей и болтливой, как сорока, кузиной.

— Мы поняли, что этого человека зовут Иштван, — сказал Мирек, — нам очень приятно.

— Мне тоже, — ответил мой старый знакомый, бодро вскочил и зажег несколько свечек, расставленных на гробах.