Ален Делон без маски - [97]

Сегодня празднуют его 40-летие в кино. По нему это не скажешь. Естественно, черты лица слегка потускнели, но жестикуляция по-прежнему четкая и живая. Демонстративная. Делон занимает все пространство. Он все время в движении. Это порывистый человек. Когда он отвечает на вопрос, его реплики метки. Он высказывает свою правду. И точка. На остальное ему наплевать. Кстати, только начав отвечать, он говорит, что уже «все сказал и обо всем высказался».

К огромной ретроспективе, организуемой Синематекой, он относится серьезно. Будут показаны 53 фильма из 80 на сегодняшний день, большая выставка часто незнакомых фотографий, принадлежащих ему, каталог, коим он особенно гордится: «Вы упадете в обморок, когда прочтете тексты». Короче, предстоит большая игра. Наверняка самая большая когда-либо организованная при жизни любого французского актера. Улыбка. Доволен.

«Это в какой-то мере плод моего труда», – говорит он. Но знает, что его могут поймать на слове, обвиняя – в который раз – в мании величия… Поэтому он стремится разминировать поле тщательно продуманной сентенцией: «Это дань уважения не человеку или актеру, а карьере. Карьеру не сделаешь один. Дань уважения относится ко всем, кто мне помогал…» Он в точности повторяет то, что говорил в телепередаче «Культурный бульон», которая была ему посвящена в начале марта. В тот вечер перед лицом ведущего Бернара Пиво, провозгласившего себя поклонником с первого его фильма, Ален Делон, говоря об Алене Делоне, умело справился со своей задачей. Как все единодушно отмечали, он был «на месте». Очень профессионален. Очень хорошо выглядел. Произнеся в заключение очень важную фразу: «Я тот, кем всегда был». Личностью из гранита, неосязаемой, не тронутой временем. Таким его и любил зритель, и такой образ он хотел бы сохранить: четкий и без сучка и задоринки. Он однажды и навсегда провозгласил, что расплывчатость к нему не подходит. Что он человек цельных убеждений и раз и навсегда сделанного выбора. Сказал, как отрубил.

У него отменное прошлое, поразительная карьера. Делону известно, на что следует ссылаться, чтобы обозначить диапазон оказываемого ему «омажа». Это десятилетие с 1959 по 1969 год. Промежуток времени, когда все ему удивительным образом удавалось. Или потому, что он общался с богами. Его боги – это Висконти, Клеман, Мельвиль… Рене Клемана он называет «своим мэтром» и утверждает, что тот «всему его научил» на съемках «На ярком солнце». Приветствует Мельвиля, напомнив, что тот «любил лишь „звезд“. В своем личном пантеоне он находит также Джозефа Лоузи (в фильме которого „Господин Клейн“ был продюсером и сыграл одну из самых значительных ролей), „Старика“ (Жана Габена) и Роми (на всю жизнь)…

«Мои лучшие годы – это 25 лет, – говорит он. – Да и то все было случайностью. Вся моя жизнь – сплошная случайность». Паренек с лицом ангела и повадка ми бандита или наоборот, возник неизвестно откуда, «без всяких желаний, за тысячу километров от мысли заняться кино»… Молодой Ален Д. был куда больше бандитом, чем ангелом. И сразу нашел свое место на экране. Его темперамент, жадность, безотчетный порыв, тщательно культивируемая моложавость и апломб, неспособный всегда стереть неуловимую возбужденность, обволакивающую его, как вторая кожа, вызывали ответную реакцию… За короткое десятилетие он был «сделан» благодаря уже вошедшим в легенду ролям, возвысившим его над самим собой. Да, он признает себя честолюбцем и гордецом, используя для этого чисто спортивную терминологию: «Я бежал, чтобы выиграть. И прямо об этом заявил. А это не понравилось. Тем хуже. Скажите по совести, знаете ли вы бегуна, который бы бежал, чтобы проиграть?» Овладев по-настоящему «профессиональным взглядом» на вещи, он участвовал в проектах, в успехе которых еще не был уверен, коммерческие достоинства которых еще надо было доказать, но главным образом стремясь обогатить самого себя.

Ибо сага Делона – это также история удивительного self made myth, человека, который рано понял, что его лучший капитал – это сам Делон, и который управлялся с этим капиталом с поразительным умением. Став с 1964 года своим собственным продюсером, он финансировал менее чем за 30 лет двадцать четыре фильма. Те, кто внедрил имидж «человека с убийственным взглядом, сжатыми скулами и с 45-мм кольтом в руке для строптивых», мента там, мента сям, дали ему в руки некую жилу. «Я отвечал потребностям публики», – комментирует Делон. И справедливо отмечает, что недостаточно говорят о других его фильмах, о том, когда он рисковал, о его честолюбии… По поводу первого фильма, где он был продюсером: «Непримиримого» Алена Кавалье. Он считает, что «сюжет был жесткий, а герой малосимпатичный». И напоминает, что «Наша история» Бертрана Блие стала возможна только благодаря ему. Но в связи с разговорами о провале замечает: «О провале могли бы говорить в том случае, если бы утверждали: „В этой роли Делон вызывает рвоту“. Но этого никто не сказал. Напротив, все утверждали: „Он великолепен“. Однако верно и то, что тому зрителю, которому я всегда нравился, на сей раз я не подошел. Они не хотели видеть Делона рогоносца, алкоголика, плачущего… Как и недавно не приняли постаревшего Делона в „Возвращении Казановы“. Что делать? Взять кольт, плащ и пойти по новой? Мне это противно».