Алекси Лайхо. Гитара, хаос и контроль в жизни лидера Children of Bodom - [30]

Однажды вечером мы тусовались на улице с местной группой Whore, и Ким ушла домой раньше меня, а я продолжил гулять по городу с ребятами. Как раз тогда и случилось нечто такое, из-за чего я бросился домой вслед за Ким, заперся в ванной и засыпал в рот все таблетки, которые смог найти в аптечке. Мне хотелось со всем покончить, так что после я запил всё это виски. Я чувствовал, что больше просто не выдержу.

Я пришел в себя в квартире Еспера, когда кто-то спросил, в порядке ли я? Это была его подружка, которая, к счастью, работала медсестрой. Она знала, как правильно поступать в таких случаях, и следила за тем, чтобы я не переставал дышать. В ту ночь она спасла мне жизнь. Так мне сказали. Им тогда пришлось еще и выломать дверь в ванную, потому что я запер ее изнутри.

Я понятия не имел о том, как я попал от Ким к Есперу. Возможно, Ким позвонила ему, потому что не знала ни слова по-шведски. Да и в такой панике она, скорее всего, не смогла бы вызвать скорую. В любом случае Ким была там, когда я очнулся, но она практически сразу же ушла и была очень зла на меня. Мы не разговаривали примерно три дня, и это превратило запись альбома в настоящее испытание.

Следующий день в студии прошел для меня не очень бурно. Шарли во время перекура заметил, что не все сейчас находятся в хорошем состоянии. И, когда он спросил, я поведал ему всю цепочку событий. Сначала он долго молчал, но потом сказал, что никогда не слышал, чтобы хоть один гитарист в 19 лет играл так здорово, как я сегодня.

Вспоминая это, я могу сказать, что он тогда чертовски хорошо разрулил ситуацию, аккуратно и мудро. По возвращении в Финляндию я отправился «отдохнуть» в больницу Йорви и спустя долгое время снова начал посещать психиатра. Я уже заходил к ним раньше, чтобы поговорить о своих проблемах, но с предыдущего раза прошло достаточно много времени. С первыми психиатрами я тогда вообще не поладил и просто посылал их куда подальше. Я по-прежнему считаю, что они тоже были неправы, потому что мой случай тогда был очень сложным – я пребывал в крайне подавленном состоянии. Меня ничего не интересовало, от всего было тошно. И именно из-за этого в Гётеборге все окончательно полетело под откос.

Какое-то время я находился в открытом отделении психиатрической больницы. Но когда я оттуда вышел, то впал в еще более депрессивное состояние, чем до этого: я напился и, потеряв контроль, начал полосовать себя всевозможными ножами, включая финский нож пуукко. Мне тогда безумно повезло, потому что внезапно рядом оказался Куоппала. Он решил зайти и посмотреть, как у меня дела. И ему открылось не самое приятное зрелище.

Але сразу же отвез меня в больницу и заставил пообещать, что я обращусь к психиатру, если врачи посчитают это необходимым. Мне действительно выписали направление, и мы наконец-то нашли специалиста, с которым можно было всё хорошенько обсудить. Казалось, что ситуация нормализовалась, но затем у меня случился тревожный приступ во много раз сильнее и серьезнее, чем все предыдущие. Я отправился к своему психиатру, и она практически сразу вызвала скорую, лишь увидев, насколько я близок к психозу. Я был в таком состоянии, что на некоторое время даже попал в закрытое отделение. Там меня накачали успокоительным и снотворным, из-за чего я в итоге беспробудно проспал несколько дней подряд.

Процесс выздоровления начался с того, что я понял: нужно направить всё это дерьмо и свою злость в музыку. Может, мне все же стоит играть с друзьями, а не резать себя ножом-бабочкой в темноте в полном одиночестве? У меня было еще несколько рецидивов, но глубочайшая депрессия и приступы тревоги, к счастью, остались в прошлом.

* * *

Сначала Nuclear Blast рекламировали Sinergy как многонациональную супергруппу, играющую скандинавский дэт-метал, но наш второй альбом To Hell and Back (2000) приобрел больше финского колорита благодаря обновлению состава: Марко Хиетала стал бас-гитаристом, Роопе Латвала – вторым гитаристом, а Тонми Лиллман – барабанщиком. Большинство песен я написал, основываясь на моих с Кимберли идеях. За пианино она была довольно артистична и хорошо импровизировала, но мне нужно было работать с ее идеями, чтобы подогнать их под метал.

Я тогда впервые играл с Марко, и это было что-то совершенно новое. Он невероятно крутой чувак. Я раньше ни у одного басиста не видел такой скорости. На самом деле не многие гитаристы могут так играть. А еще Марко постоянно привносил множество идей. Он был парнем, который всех нас очень вдохновлял, как и Латвала в то время. Мы втроем были очень слаженной командой.

Первый барабанщик Sinergy, Ронни Милианович из Швеции, был этаким немного пугливым парнишкой, которому просто нравилось играть в хеви-героя. Фактически он вполне подходил для своей работы, но с самого начала мысль о его замене, казалось, висела в воздухе. Поэтому однажды в баре я спросил у Эво, знает ли он каких-нибудь крутых барабанщиков.

Spinefarm тогда только-только подписали контракт с новой группой, и это очень воодушевило Эво. Это были Mary-Ann, которые потом станут коллективом To / Die / For, и про их барабанщика ходили слухи, что он мог одинаково убедительно играть как в стиле Hanoi Rocks, так и в манере Slayer.