Алексей Толстой - [5]
За пять лет, что пролетели после разрыва с графом, она написала несколько повестей и рассказов: «Вожаки», «Захолустье», «Весенняя сказка», «Антон и Поля»… Повести казались ей ничуть не хуже тех, что печатались в журналах, и Александра Леонтьевна не раз подумывала съездить в столицы для устройства их, но маленький сын все но давал ей такой возможности. Только в конце сентября 1887 года она собралась в Москву и Петербург.
Нельзя сказать, чтобы все эти пять лет она была оторвана от общества. Иной раз посещала в Самаре популярный салон судебного следователя Якова Тейтеля, где собирались местные артисты, художники, адвокаты, журналисты и писатели. Либерально настроенные завсегдатаи подвергали резкой критике «Временные правила о печати», нападали на «карательную цензуру» и обер-прокурора синода Победоносцева, который всеми силами стремился угомонить умы, общественную мысль, обрушивая на инакомыслящих всю тяжесть своей власти, твердой рукой изгоняя всякую крамолу. Тейтель, который был со многими знаком в Москве и Петербурге, на первых порах немало полезного высказал Александре Леонтьевне по поводу ее сочинений. Именно он ей посоветовал прежде всего обратиться в «Русскую мысль» в Москве и в «Северный вестник» в Петербурге. Только эти журналы, по его мнению, по-прежнему пытались сохранить оппозиционный дух по отношению к наступающей реакции. Почти вся редакция недавно закрытых «Отечественных записок» во главе с К. Михайловским и А. Н. Плещеевым перешла в только что открытый «Северный вестник», издательницей которого стала А. М. Евреинова.
В Москве Александре Леонтьевне предстояло много хлопот: Алексей Аполлонович просил ее познакомиться с его сестрами и престарелой тетушкой.
В редакции «Русской мысли» она оставила рукопись «Весенней сказки». Ей пообещали прочитать, как обычно, за месяц. Она дала им свой адрес. Что-то не понравилось ей в редакции. Так что о гонораре и не стала говорить, побоялась произвести неблагоприятное впечатление. Пускай прочтут и напишут, тогда уж она им скажет, что она хочет за эту сказку получить.
Целые сутки поезд шел из Москвы в Петербург.
Против Николаевского вокзала — большая гостиница «Северная». Здесь и остановилась Александра Леонтьевна. И сразу начала собираться с визитами. Прежде всего необходимо было повидаться с Виктором Петровичем Острогорским. Посоветуется сначала с ним, а потом уж поедет к редактору-издателю «Вестника Европы», авось пристроит свою лучшую повесть «Захолустье».
В. П. Острогорский был последователем демократической традиции 60-х годов, сторонником всесословного образования. Видный в то время педагог и писатель, он написал уже много этюдов о великих русских писателях. Многие из его книг, такие, как «Беседы о словесности», «Из мира великих преданий», «Письма об эстетическом воспитании», «Памяти Пушкина», Александра Леонтьевна прочитала, готовясь к поездке в Петербург. Как она и ожидала, Острогорский принял ее весьма любезно, но посоветовал ей прежде всего обратиться к издательнице нового журнала «Северный вестник» А. М. Евреиновой: только в этом журнале она может найти взаимопонимание.
В Петербурге, как и в Москве, все дда ее были плотно забиты делами, встречами, разговорами. В «Северном вестнике» ее встретили очень хорошо. Евреинова была с ней так мила, что лучше и нельзя. Познакомилась с заведующим отделом прозы и поэзии Алексеем Николаевичем Плещеевым, очень милым и симпатичным человеком.
— Это из народной жизни? — спросил он ее, когда она вручила ему свою повесть «Вожаки».
— Нет, — быстро ответила Александра Леонтьевна. — Из земской, это история одного собрания или комиссии…
— Это очень интересно, — сказал Плещеев. — Я прочитаю быстро. Так что прошу зайти ко мне в пятницу, от двух до четырех.
Окрыленная теплым приемом в редакции «Северного вестника», Александра Леонтьевна позволила себе походить по магазинам. Но лучше бы не ходить: красивых и необходимых вещей так много, а купить ничего не могла, приходилось во всем себя ограничивать. Купила только портфельчик да «Естественную историю» для Лели, которую сама с удовольствием будет читать по вечерам.
Потом поехала к Острогорскому, где надеялась познакомиться с интересными, а главное, полезными для нее людьми, и надежды ее оправдались.
На журфиксе у Острогорского собралось много молодежи: курсистки, два-три студента, но сначала было довольно скучно, все как будто дичились друг друга. А когда приехали Вейнберг и Плещеев, то молодежь и вовсе притихла. Зато она получила истинное удовольствие от беседы этих знаменитостей. Вейнберг был ей известен как автор сатирических стихов и пародий. Да и о Плещееве она много слышала. Петрашевец, приговоренный к смертной казни, замененной солдатчиной и ссылкой, лишенный «всех прав и состояния», он только через десять лет после приговора вернулся к литературной деятельности, стал сотрудничать в «Современнике», «Русском слове», «Отечественных записках».
Вейнберг, Плещеев да Острогорский составили как бы триумвират и проговорили целый вечер — большей частью о своих кружковых интересах. Плещеев казался усталым, приваливался то и дело грузным туловищем ток столу, то к спинке стула, и думалось, ей, что он хотел только одного: вместо разговоров побыстрее очутиться в постели. Тяжелая жизнь, видимо, подорвала его здоровье, думала Александра Леонтьевна, глядя на этого симпатичного шестидесятидвухлетнего старика, по-прежнему оставшегося при своих убеждениях. «Так тяжело, так горько мне и больно», — признавался он в одном из своих стихотворений. Все, что хоть как-то передавало страдания угнетенного народа и звало к борьбе, было близко его идеалам. Плещеев был дорог Александре Леонтьевне еще и тем, что много внимания уделял литературе для детей, в доходчивой форме рассказывая о «родимой сторонушке».
Первая книга дилогии известного писателя Виктора Петелина представляет нам великого певца в пору становления его творческого гения от его дебюта на сцене до гениально воплощенных образов Ивана Грозного и Бориса Годунова. Автор прекрасно воссоздает социально-политическую атмосферу России конца девятнадцатого и начала двадцатого веков и жизнь ее творческой интеллигенции. Федор Шаляпин предстает в окружении близких и друзей, среди которых замечательные деятели культуры того времени: Савва Мамонтов, Василий Ключевский, Михаил Врубель, Владимир Стасов, Леонид Андреев, Владимир Гиляровский.
На основе обширного документального материала создан образ Петра Александровича Румянцева, одного из организаторов русской регулярной армии, применившего новые стратегии ведения боя, человека сложного, противоречивого, мужественного и бесстрашного. Первая русско-турецкая война и разгром турок на притоках реки Прут вознесли его в ранг величайших полководцев XVIII века.В августе 1999 года Виктор Васильевич Петелин за книгу «Фельдмаршал Румянцев» получил литературную премию имени Валентина Пикуля.
Русская литература XX века с её выдающимися художественными достижениями рассматривается автором как часть великой русской культуры, запечатлевшей неповторимый природный язык и многогранный русский национальный характер. XX век – продолжатель тысячелетних исторических и литературных традиций XIX столетия (в книге помещены литературные портреты Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, В. Г. Короленко), он же – свидетель глубоких перемен в обществе и литературе, о чём одним из первых заявил яркий публицист А. С. Суворин в своей газете «Новое время», а следом за ним – Д. Мережковский.
«Мой XX век: счастье быть самим собой» – книга уникальная как по содержанию, так и в жанровом отношении; охватывающая события с декабря 1956 года по нынешнее время. В декабре 1956 года Виктор Петелин выступил с докладом «О художественном методе», в котором заявил, что тормозом развития русской литературы является метод социалистического реализма, написал яркую статью «Два Григория Мелехова», в которой, как уверяли в своей книге Ф.А. Абрамов и В.В. Гура, «нарисован совершенно положительный характер Григория», с большим трудом издал книгу «Гуманизм Шолохова», в статьях о М.А.
Знаменательное шествие великого певца по стране и миру продолжалось до тех пор, пока жизнь в России стала для него невозможной. О творчестве великого певца в первой четверти двадцатого века, когда страну сотрясали исторические события, изменившие все ее социально-экономическое устройство, о его отношениях с другими выдающимися деятелями русской культуры, о тех обстоятельствах, которые заставили его отправиться в эмиграцию, о его победах и потерях в эти годы рассказывает в своей книге писатель и литературный критик.
Во второй половине ХХ века русская литература шла своим драматическим путём, преодолевая жесткий идеологический контроль цензуры и партийных структур. В 1953 году писательские организации начали подготовку ко II съезду Союза писателей СССР, в газетах и журналах публиковались установочные статьи о социалистическом реализме, о положительном герое, о роли писателей в строительстве нового процветающего общества. Накануне съезда М. Шолохов представил 126 страниц романа «Поднятая целина» Д. Шепилову, который счёл, что «главы густо насыщены натуралистическими сценами и даже явно эротическими моментами», и сообщил об этом Хрущёву.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.