Алексей Николаевич Крылов - [19]

Собственно, слов было произнесено совсем немного.

Будоражили собрание формулы и цифры, которые поручик молниеносно выводил мелом на обычной классной доске. Из доказательств поручика выходило, что те, кто рассчитывает корабельные площади и элементы по способу Симпсона, а не Чебышева, допускают погрешности в два раза больше и при этом на расчет в 10 раз больше теряется времени. Руководствуясь специальным приказом по использованию при расчетах «способа Симпсона», грешили, следовательно, все. Но все присутствующие понимали, что выкладки поручика по Адмиралтейству направлены на тех, кто отдал приказ и всячески его поддерживал.

— Таким образом, — заключил свое выступление поручик, — еще на бумаге, в зародыше, мы вольно калечим свои корабли и попусту разбазариваем на это время.

— Господа, кто этот храбрейший из поручиков, так неэффектно совершивший на наших глазах харакири? — продолжалась дискуссия в буфете.

— Говорят, преподаватель Морского корпуса, только что выпустившийся из академии… кажется, Крылов.

— А! Тогда я предлагаю пари — он будет протирать рукава мундира до конца дней своих, растолковывая нашим морским бурсакам, что есть из себя корень квадратный, — дороги в ведомства Морского технического комитета ему заказаны… не желаете, господа?

— Почему вы так думаете, капитан?

— Я не думаю — знаю: у нас русский из русских и тот Бринк или в лучшем случае — Гольц-оф-ф.

— Но что он такое преступил, господа? — задал вопрос неуверенно нетрезвый голос.

— Назвал вещи своими именами, прапорщик, а это — баль-ш-шая роскошь для господ субалтерн-офицеров…

А несколько дней спустя отец Крылова, повстречавшись с Чебышевым, рассказал ему о происшествии в Техническом обществе, естественно умолчав имя поручика. Выслушав, Чебышев как-то по-особенному рассеянно сказал:

— Ну что ж, одинаково точно.

— Точность, коль вы, Пафнутий Львович, говорите, одинакова, но старики делали свои вычисления две недели, а моряк по вашему способу — шесть часов, — недоумевая но поводу особой рассеянности ученого, возразил Николай Александрович.

— Да верю я вам, верю, да толку-то? Обретет лишь шишки ваш милый моряк-поручик… Погодите-ка, погодите… уж не ваш ли это Алеша, Николай Александрович?

Уж как он обошел этот вопрос ученого, Крылов-старший умалчивал, а сыну говорил впоследствии, детально восстанавливая беседу с математиком:

— Я понимаю, такие столпы науки, как Пафнутий Львович, не артисты, радующиеся любому успеху, что манне небесной, но ты бы видел, друг Алеша, с каким удовлетворением он приглаживал бороду, слушая мое сообщение. Нездоров, от нездоровья рассеян, а глаза так и засверкали искорками восторга.

О делах, имеющих непосредственное отношение к сыну, Крылов-старший полагал для себя говорить «в превосходной степени».

— Спасибо, отец, Пафнутию Львовичу твои слова наверняка доставили радость. Не странно ли, посуди сам: все западные ученые называют метод Чебышева «чудом анализа», а наши нерусские генералы от инженерии делают вид, что этого чуда не существует…

Всю жизнь Крылов заботливо, даже трогательно заботливо пропагандировал наследие Чебышева, принимал самое активное участие в издании его трудов, предпосылал их логически четкими вступлениями.

Пророк из буфета в Техническом обществе и обретя на плечи тяжелые эполеты, видимо, не рисковал высказывать собственное мнение. И предсказания пророка не сбылись, и пари он проиграл: поручик со временем был допущен в инженерные ведомства, мало того, он стал председателем Морского технического комитета. Но — в сторону таких пророков, как говорили в описываемое время.

Крылов не забыл своего выступления на собрании корабельных инженеров. Настойчиво, устно и печатно, отстаивал он вычисления по правилу Чебышева, а не Симпсона или, как стали его правильно называть под неустанным нажимом воинствующего чебышевца, «общепринятым способом расчета элементов корабля». Отстаивал и тогда, когда ему пригрозили «служебным несоответствием» за «недостаточно осмотрительную рекомендацию непринятого правила в читаемом в академии курсе».

Но борьба за умы и здравый смысл корабельных инженеров не затухала, а, напротив, все более разгоралась. Были, правда, и такие, кто, следуя логике буфетного ораторства, находился в состоянии ожидания, чем все это кончится. А фирма Крампа, выполнявшая заказы морского министерства, как писал Крылов в рапорте главному инспектору кораблестроения от 17 января 1902 года, «ввиду якобы неверности результатов вычисления по правилу Чебышева… запретила применение правила Чебышева на своем заводе. Поэтому, — заканчивал рапорт Крылов, — я оставлю за собой право изложить научную сторону этого дела в специальной печати».

И научная сторона огромного дела, подкрепленная подробнейшим перерасчетом по правилу Чебышева элементов броненосца «Ретвизан», восторжествовала.

В упомянутом рапорте были и такие констатирующие пункты:

«1. В применении к вычислению элементов броненосца «Ретвизан» правило Чебышева по отношению к водоизмещению дает результат в два раза более точный, нежели правило Симпсона, обычно применяемое, требуя при этом работы почти в 10 раз меньше…