Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница - [158]

День шел за днем; кир Януля все запускал и запускал руку в сундук с деньгами, все брал и брал оттуда, а обратно не клал ничего. И вот однажды он нащупал дно. До сих пор ему недосуг было считать, что находилось в сундуке. Теперь ему пришло в голову этим делом заняться; но на подсчеты понадобилось весьма мало времени: оставалось немногим больше трехсот лир — только и хватило бы на еду да на мелкие расходы недели на две, на три… Но кир Януля, человек твердый, подумал: «Ну и что ж?.. Пугаться нечего!.. Не сегодня-завтра вернутся ребята с товарами. Начнем торговать, приложим все старания, и если счастье нам хоть чуть улыбнется, снова наполним сундук… А пока будь покоен! Кредит у нас есть!»

Стал он занимать деньги. Бегали маклеры высунув язык, доставали деньги любой ценой. Сам он раньше брал немалые проценты, а теперь приходилось платить ростовщикам еще большие. Сначала этого не замечали, но через некоторое время все узнали, что дела кира Янули сильно пошатнулись. А в городе как раз тогда был большой застой в делах, и вот ему начали отказывать в кредите. Даже под ростовщический процент свыше ста на сто он с трудом получал ссуды, и то не крупные суммы, а так, по мелочам. Все надежды возлагал сейчас кир Януля на молодых людей и не мог понять, почему они не возвращаются, — ведь купцы, уехавшие в то же самое время, что и они, и даже позже, вернулись уже с товарами, каждый в положенный срок.

Оказалось, что братья опаздывали не без причины… Когда кир Януля уже было потерял терпенье, вдруг одна за другой посыпались плохие новости… У старшего шурина по дороге из Смирны затонул груженый корабль, который он, по неопытности, забыл застраховать. Другому, помоложе, выпало на ярмарке в Лейпциге другое «счастье»: связался с греками, которыми всегда кишат большие ярмарки, весь день шатался с ними по немецким пивным, а вечером они отправились в кофейню одного их соотечественника, на улочке за городской управой, сыграть в картишки. Начали с вечера, а к утру остался он нищим, не на что было парню домой вернуться.

Как только слухи об этом дошли до кредиторов кира Янули, они испугались, что он обанкротится, и собрались в кофейне постоялого двора «Липовый цвет». Стали они совещаться, как быть дальше, как держать его днем и ночью под неусыпным надзором, — не сбежал бы он до истечения срока платежей, как поступают обычно банкроты.

А кир Януля, почувствовав, что разорен, пришел в ужас… Как ему дальше жить в бедности, бесчестии и позоре?.. Посадят его сперва в тюрьму, а когда выпустят, придется просить подаяние у тех, кого он закармливал и задаривал!.. Это еще куда ни шло!.. Но как быть с дочерью Хаджи Кэнуцэ?..

Размышлял он недолго, сразу понял, что остается лишь один выход — скрыться, бежать куда глаза глядят. На рассвете он тихонько встал, выскреб все, что оставалось на дне сундука, прошел к конюшне, приказал оседлать татарского иноходца, сел в седло, сказал конюху, что едет к озеру Снагов за свежей рыбой — ведь он на вечер пригласил гостей, — выехал за ворота шагом и… не оглядываясь пришпорил коня…

Когда он заворачивал налево у кафедрального собора к пустырю Филарета, уже рассвело. Поднявшись на гору, он оглянулся и увидел большую группу всадников, мчавшихся как будто за ним. И в самом деле, купцы, узнав о его побеге, пустились в погоню, захватив с собой людей из полиции. Кир Януля собрался съехать с дороги и взять под гору вправо, но наткнулся на какие-то рвы. Иноходец оступился, и Януля вылетел из седла… Он поднялся и, бросив коня, побежал изо всех сил… Перемахнул через один плетень, через другой, перебрался через одну канаву, другую, пока, совершенно выбившись из сил, не остановился на вершине холма у небольшого виноградника, где возле винного погребка коренастый хозяин умывался после сна.

Кир Януля бросился к хозяину, с трудом переводя дыхание:

— Доброе утро, почтенный. Как тебя звать?

— Доброе утро, боярин. Звать меня Негоицэ, а тебя?

— Януля…

И, еле волоча ноги, он перебрался через изгородь и сказал:

— Брат Негоицэ, сжалься надо мной, спаси! Враги хотят схватить меня, погубить!.. Спрячь меня где-нибудь у себя, и я тебя сделаю богатым… А если увидишь, что я сказал тебе неправду, сам отдашь меня в руки врагов… Прошу тебя, брат Негоицэ, не оставляй меня в беде! Умоляю!

Почесал Негоицэ затылок, подумал немного и ответил:

— Послушай, кир Януля, а кто твои враги?.. Не бояре ли?

А то, по правде сказать, с боярами я не стану связываться.

— Какие они бояре! Это купцы…

— Тогда спасу…

Едва успел он спрятать Янулю под кучей подпорок для виноградной лозы и набросить еще сверху кукурузных початков, как и враги тут как тут…

— Эй, мил человек, — спросил один из них, — не проходил здесь недавно купец? — выглядел он, мол, так и эдак…

— Нет, не видал.

— Получишь хороший бакшиш[152], если скажешь, куда он подался…

— Да я его не видел…

— Говори ты! — прикрикнул один из полицейских, замахиваясь плетью.

— Можешь хоть убить меня!.. Только я его не видел…

— Не видел так не видел, — вмешался другой. — Пойдем дальше поскорей, только время зря теряем.

И отправились они — кто верхом, кто пешком, один в одну сторону, другие в другую, — помчались как одержимые… После их ухода Негоицэ взобрался на высокий тутовник, посмотрел вокруг, достаточно ли далеко ушли, потом не торопясь слез с дерева и выпустил беглеца из укрытия.