Опущенные шторы и лампы свет лучистый…
Я ласковому другу — огню в камине — рад.
Картины, глаз лаская отливом золотистым,
Таинственно и тихо из сумрака глядят.
А на дворе ненастье, а на дворе все то же:
Дождь, снег и в черном поле буран куда-то мчит,
А я мечтаю… фея сойдет ко мне, быть может,
И золотистый голос тихонько зажурчит.
И вот сижу, весь вечер пера не выпуская, —
То песню на лету я ловлю концом пера,
То вижу одалиску, что нежится, нагая,
На разноцветном поле узорного ковра.
Упругая округлость ее младого тела
И мраморные ноги… И грудь, волны нежней…
Вот так же Афродита над пеною белела,
Чтобы никто на свете не мог сравниться с ней!
А рядом поле боя. От края и до края —
Кровь черная и трупы… Нигде не слышен стон.
Вот юноша цветущий. Меч сломанный сжимая,
Не сводит глаз угасших со входа в вечность он!
Блуждает глаз повсюду — и в голубом просторе
Я вижу древний город, печальный и немой, —
Венеция, царица, глядящаяся в море,
Сиянья древней славы не видит над собой.
Увы! Но вот над пеной, что плещет и клубится,
Корвет несется быстрый — то легкий алкион,
И журавлей уныло промчались вереницы
Искать тепла и счастья среди чужих сторон.
Очарованье дали и вечных странствий сладость,
Мечта о нежных красках спокойной синевы,
Грусть тихая по свету, при виде солнца радость, —
От холода и мрака меня спасете вы!
А во дворе ненастье и буре нет пределов —
Повсюду снег смешался с промозглой темнотой,
Но вижу край, где полночь блестит луною белой,
Полив цветы прозрачной волною золотой.
О, сказочное море и страны без названья!
Озера изумрудны, прекрасны города,
И на рассвете теплом пугливых фей купанье,
И дикари, что бродят в густых лесах всегда…
Вот так сквозь кольца дыма я вижу поле брани,
Я слышу лязг оружья, героев голоса,
И сердцу дарят сладость томительных мечтаний
Таинственных гаремов Востока чудеса.
Но вот воображенье устало крылья сложит,
И все картины меркнут и тают в тишине…
О рой воспоминаний, что кружит и тревожит,
Портретом той, далекой, ты снова послан мне!
И улетает сердце туда, в иную пору…
Страданья стали счастьем, далеким, дорогим…
Тогда цветы и звезды, леса, моря и горы
Мне пели величавый, ласкавший сердце гимн.
И вот сижу один я, а во дворе ненастье,
И радуг переливы все манят мысль в полет,
Пока свеча не меркнет, огонь в печи не гаснет,
