Александра - [28]

Глеб тряхнул тяжелой головой.

— Бор, почему она не приходит в себя?

Врач, считающий пульс девушки, молча покачал головой, прося не мешать.

— Ей хуже? — не мог удержаться Оборский.

— Нет, не хуже, — ответил Нелидов, опуская руку Саши, — это ее способ ухода от реальности. Меня больше волнует продолжающееся воспаление. Все-таки, надо было везти Александру в клинику.

— Нет, — сжав зубы, прорычал Глеб.

— Уймись, — грубо прикрикнул на него Борис, — совсем с ума сошел. Еще на меня порычи! Всыпать бы тебе… Ладно, будем лечить здесь, а дальше посмотрим.

Откинув одеяло, врач приподнял на девушке тонкую сорочку, собираясь прослушать легкие.

— Не смотри на меня так, — не оборачиваясь, произнес он.

Оборский тяжело перевел дыхание. Все внутри просто взвыло, когда чужие руки прикоснулись к его женщине. А потом нахлынул стыд. Багровые синяки, украшающие «его женщину», заставляли в ужасе отводить глаза от истерзанного тела.

«Сам. Своими руками… Ненавижу…» — раздирало внутри.

Каждый раз, когда приходилось переодевать Сашу, его начинало колотить при виде оставленных им следов. Тело, которое он должен был беречь и лелеять, познало лишь боль его безумия.

— Выйди, — отрывисто бросил Борис.

Глеб упрямо набычился.

— Уйди, пока я тебя не убил прямо здесь, — сердито проговорил Нелидов, сверкая разгневанными глазами. Всякий раз, при взгляде на страшные синяки Александры, ему хотелось лично кастрировать непобедимого альфу.

Глава 12

Шел вечер восьмого дня Сашиной болезни. Девушка так и не пришла в себя. Оборский сидел в кресле у ее постели и, не отрываясь, смотрел на бледное лицо своей пары. Само это слово — пара, звучало для него странно. Столько лет, столько усилий, столько бесплодных попыток… Когда подошел его столетний рубеж, Глеб понял, что надежда на семейное счастье становится эфемерной. Он объездил все страны, побывал с визитами в разных кланах, но, увы… Единственной не было нигде.

Последние пять лет Оборский не прекращал поисков. Его последним упованием был уединенный клан канадских оборотней. Старый друг отца, Родерик Клейтон, глава Белой стаи, с радостью встретил Глеба, предлагая свое гостеприимство. И именно он, в конце концов, посоветовал мужчине прекратить поиски.

— Если судьбе будет угодно, она сама сведет тебя с твоей парой, — убеждал его Род.

— А если нет?

— А если нет… Найдешь себе подходящую волчицу, женишься по закону луны и будешь жить дальше.

— Родерик, а дети?

— Не всем выпадает счастье подержать на руках своих отпрысков, не всем дано наблюдать за их взрослением и первым оборотом. Это наша беда, и это же благо для людей. Судьба любит равновесие. Сила и долголетие оборотней оборачиваются их же проклятием…

Много подобных разговоров звучало в уединенном лесном клане. Полгода прожил у радушных белых волков Оборский. А когда вернулся домой…

…Саша застонала и стала метаться по постели.

— Тихо, все хорошо, — шептал мужчина, пытаясь удержать Александру. Та обмякла в его руках, задышала ровнее, сжатые кулаки расслабились, и она прерывисто вздохнула. Глеб, поправляя ее сбившуюся сорочку, неожиданно пораженно замер. Не веря себе, положил руку на Сашин живот и несколько минут напряженно вслушивался во что-то. А потом, на его лице появилась несмелая, недоверчивая улыбка.

«Не может быть!» — у мужчины сбилось дыхание. Он с благоговением смотрел на девушку и неверяще прикасался к легкой ткани сорочки. Тонкий импульс зародившейся жизни слабо вибрировал в теле Александры… Дети. Двое.

По щекам Оборского потекли первые в его долгой жизни слезы.

Саша с трудом выходила из забытья. Она пыталась открыть глаза, но что-то мешало. Веки казались тяжелыми, неподъемными, чужими. Полежав еще немного, девушка все же смогла взглянуть прямо перед собой. И тут же поспешила отвернуться, наткнувшись на взгляд сидящего напротив мужчины. А потом ее накрыло волной паники — «Глеб! Снова он!». Саша попыталась вскочить, но у нее ничего не вышло: тело не слушалось ее, в руке резко кольнуло, и девушка почувствовала, как по коже потекла какая-то жидкость.

— Тише, Саша, тебе нельзя вставать, — снова этот ненавистный голос и сильные руки, пытающиеся ее удержать. Александра в ужасе вскрикнула и стала отползать от своего мучителя. Правая нога не подчинялась хозяйке, руку саднило, а в теле разливалась тупая боль.

— Все, не надо, успокойся, — тихо шептал мужчина, — я не причиню тебе вреда.

И тут Саша не выдержала. Она открыла глаза, посмотрев своему страху прямо в лицо и еле слышно просипела:

— Ненавижу! Отпустите меня… вы… чудовище! — она закашлялась, и попыталась сдвинуться дальше, к краю постели, но капельница, стоящая рядом с кроватью, накренилась и стала падать на испуганную девушку.

Оборский, громко позвав Бориса, старался успокоить Александру, но та дрожала и непроизвольно пыталась сжаться в комок, закрываясь исхудавшими руками.

— Саша, перестань, я не буду к тебе прикасаться, — растеряно проговорил мужчина. Он не знал что делать. Вид испуганно шарахающейся от него девушки приводил его в отчаяние.

— Выйди. Немедленно! — приказал вошедший в комнату Нелидов.

Глеб неохотно подчинился. Его самого колотила крупная дрожь. Все, что испытывала сейчас Саша, обрушилось на мужчину шквалом эмоций, преобладающими среди которых были страх и ненависть. Их связь транслировала Оборскому столько боли, что сильного оборотня сгинало пополам, корежило и ломало, окуная в пучину отчаяния.