Александр Золотая Грива - [3]

Алекша оживлённо вертел головой. Вот знакомая трава, лечебная, а вот плохая, такой хорошо стрелы натирать, зверя сразу лишит сил. Он слушал пение невидимых птиц, смотрел на игру солнечных пятен на листве и совершенно забыл, куда и зачем едет. Да и чего ему, сироте, задумываться о поездке, его в Киеве никто не ждёт. Вдруг прямо над ухом раздался страшный волчий вой! Алекша всполохнулся, нелепо замахал руками. Пытаясь удержаться в седле, глупо задёргал ногами и перестал чувствовать стремена. Вокруг захохотали, свистнула плеть. Конь под Алекшей взбрыкнул, помчался по дороге, вломился в кусты.

Мальчик потерял поводья, вцепился в гриву и изо всех сил сжал ногами конские бока. Лошадь несколько раз больно зацепилась за сучья, ударилась и совсем сбесилась. Нелепо выбрасывая ноги и высоко вскидывая зад, стала как-то боком ломиться сквозь кусты, бросилась прямо, не разбирая пути. Через несколько мгновений вынеслась на маленькую круглую полянку и поскакала вперёд, снова вломилась в гущу и скачка продолжилась. Алекша сжал глаза, закрыл рукой. Его бросало, больно колотило о стволы, острые ветки норовили разорвать лицо и выбить глаза. Он вцепился рукой и ногами и молил всех богов, что б не дали свалиться. Внезапно лошадь резко стала. Как в странном сне, мальчик почувствовал, что его отрывает от сёдла и он летит вперёд и вверх. Несколько раз что-то жёсткое и колючее зацепило за штанину, слышен треск. « Сейчас упаду и погибну!» — мелькнула паническая мысль. Почувствовал приближение тверди, инстинктивно сжался.

Он рухнул на землю, толстый слой мха спружинил, подбросил. Покатился по склону, несколько раз больно стукнулся о корни — снова ухнул в пропасть, как почудилось. Лететь до дна второй ямы оказалось дольше. Ударился оземь так, что дыхание вырвалось с коротким стоном и пропало… вокруг темно … страшное зелёное чудовище молча душит толстыми лапами. Влажные, пахнущие болотом, гнилью, они зажимают лицо, давят грудь. Жить осталось — от вдоха до выдоха. Алекша рванулся что было сил … и обнаружил, что он стоит на малюсенькой полянке, почему-то на коленях. Поспешно поднялся, огляделся. На лицо налипло травы, стряхнул. Быстро повернул головой туда-сюда — никого. Вокруг тихо, неслышно пения птиц, стрёкота насекомых. Тишина такая, словно жизнь навсегда ушла отсюда и только он, единственный здесь, стоит и оглядывается. Вокруг густой тёмный лес. Сверху робко пробиваются редкие лучики солнца, словно тонкие жёлтые прутики. Прохладно, влажно и тихо. Алекша вспомнил дурацкую шутку княжича, как всём стало весело и такая обида взяла, что решил не возвращаться обратно, а идти самому. « Сам доберусь до Киева, не маленький. А с этими больше не пойду, ведь опять смеяться начнут. Да и вообще, ну их»! - подумал он и неторопливо побрёл – как ему казалось! - к Киеву.

Медленно шёл наугад, туда, где меньше кустов и хоть немного видно. Сучья раздирают одежду, тяжёлые влажные ветви хлещут по лицу. Тучи кровожадных комаров облепили так, что невозможно открыть глаза как следует, приходиться постоянно нелепо махать руками, вытирать лицо и размазывать по щекам собственную кровь. Больно, гадко и сыро… Это продолжалось бесконечно долго, Алекша уже перестал понимать, куда и зачем он идёт. Он устал, проголодался. Захотелось сесть и зарыдать от безысходности, только вот некуда — кругом сырой мох и прелые прошлогодние листья. Почти ничего не соображая, вываливается на маленькую полянку и от неожиданности чуть было не падает — кусты внезапно кончились. С трудом открыл заплывшие глаза, стёр с лица густой кровавый слой комаров и огляделся. Вокруг него всё тот же лес, только отступил на десяток шагов. В середине поляны стоит толстый корявый дуб. Старый ствол покрыт чёрной сморщенной корой, уходит ввысь и раскидывается над поляной широким зелёным покрывалом. Листья не шевелятся на слабом ветерке, словно тоже из дерева. Мальчик облегчённо вздохнул и побрёл к дубу. Шёл медленно, загребая сочную траву мокрыми сапогами. Заплывшие от комариных укусов глаза едва различали толстые корни, наполовину выбравшиеся из земли, упавшие ветки и какие – то странные грибы на тонких ножках. Прошёл вокруг дуба, выбирая место получше. Вдруг ощутил лёгкое касание чего-то острого. Дёрнулся от неожиданности, отскочил и с трудом разлепил щёлки глаз. Прямо перёд лицом в воздухе висит странный предмет, вроде сучка, только на него какой-то шутник надел старый истлевший сапог. Рядом ещё и ещё. Алекша сделал шаг назад и раздвинул веки пальцами — по-другому глаза уже не открывались — посмотрел вверх.

Прямо перёд ним в неподвижном тёплом воздухе висит три скелета. На жёлтых костях сохранились клочья одежды, у одного разорванный сапог еле держится на ноге, а из него выглядывают сгнившие пальцы с острыми ногтями. Жёлто – серые черепа склонены к земле, неподвижно глядят на Алекшу чёрными глазницами. Сквозь рёбра видно, что неизвестных повесили не за шею, как обычных висельников, а дубовыми крючьями за ребро. Так умирают долго и мучительно. Слетаются вороны и начинают безжалостно долбить твёрдыми клювами лицо. Особенно воронам нравятся глаза — с одного удара пробивают закрытые веки и ещё живой человек чувствует, как у него выбивают сначала один глаз, потом другой. Затем настает черёд мерзких зелёных мух. Они слетаются неизвестно откуда тучами, облепляют всё тело и торопливо пьют ещё свежую кровь, тут же спариваются и откладывают яйца, а человек ещё жив. И так продолжается долго, очень долго …