Александр Зиновьев. Прометей отвергнутый - [273]
Ему определили три месяца. И хотя физические силы уходили стремительно, слабели мышцы, утомлялось внимание, угасал голос, хотя боль нарастала и порой становилась нестерпимой, он в эти три месяца дал десяток интервью, написал-продиктовал несколько статей, до последнего часа редактировал «Фактор понимания».
Он не боялся смерти. Бессмысленно бояться неизбежного.
Он не думал о ней.
Неинтересно!
Он оставался верен своему принципу: «Живи!»
И думал о Жизни.
О дочерях. Об Ольге. О России.
О Европе. О мире.
О Человеке.
«В последние недели он носил плотную шерстяную шапочку, — вспоминает М. Кантор, — облегавшую голову, предохранявшую хоть немного от звуков — даже не особенно громкие звуки отзывались болью. Держался до самого последнего дня потрясающе, как, впрочем, и всегда держался. <…> За неделю до смерти мы сидели в его московской квартире — отец (Карл Кантор. — П. Ф.), Зиновьев, его жена Оля и я; говорили не о нём и не о болезни, говорили о том, что ещё надо сделать. Зиновьев посоветовал мне написать холст — изобразить собачью могилу, яму, вырытую на свалке, куда сбрасывают дохлых собак. Это будет потрясающая картина, сказал он. Братская могила дворняг. Символ России.
Это кто-то ему рассказал, что так обходятся с дохлыми псами; на самом деле их сжигают, облив бензином. Но картину он увидел, словно картина уже была написана, и несколько раз настойчиво провёл руками в воздухе — он любил рисовать. Если бы ему пришло в голову стать не писателем, но художником, он бы несомненно им стал.
В последнем разговоре Зиновьев обозначил актуальной проблемой дегуманизацию европейской культуры. Говорил, что сегодня надо бороться за возрождение европейского гуманизма. Считал, что единственный шанс спасти Россию — возродить европейский гуманизм, забытый Западом»[835].
Об этом он спешил сказать на исходе своих дней. Об этом писал в эссе «Что мы теряем», которое прочли читатели «Литературной газеты» 10 марта 2006 года. В нём Зиновьев говорит с предельной всеотзывчивостью настоящего русского человека, о котором пророчествовал Достоевский в «Пушкинской речи», чьё назначение «стать братом всех людей, всечеловеком»[836], для которого «Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретённая, а силой братского стремления нашего к воссоединению людей»[837]:
«Когда я жил на Западе (1978–1999 годы), это, по всей вероятности, были самые цветущие годы жизни Западной Европы вообще. Хочу обратить внимание читателя на то, что многие представители моего поколения вырастали в Советском Союзе, но в неизмеримо большей степени как люди западноевропейские, а не национально русские, — я в этом отношении ушёл дальше многих других. <…>
Для моего поколения свет разума приходил именно из Западной Европы и лишь постольку и в той мере, в какой он шёл благодаря влиянию западноевропейской цивилизации на Россию. Дефекты Запада мне были всегда видны и известны. Но для меня Западная Европа (Запад в строгом смысле слова!) не сводилась к капитализму, к частной собственности, к рынку, к наживе. Это было нечто более обширное и ёмкое, более значительное. Это был Ренессанс, Данте, Кампанелла, Микеланджело, Рафаэль, Шекспир, Рабле, Томас Мор, Роберт Оуэн, Монтень, Сервантес, Гёте, Бетховен, Моцарт, Чайковский, Менделеев, Толстой… Зачем перечислять сотни великих имён, создававших величайшую и, может быть, последнюю цивилизацию в истории бытия?
Сегодня западноевропейская цивилизация находится в серьёзной опасности. В чём именно заключается эта опасность?
Она (цивилизация) охватывает все аспекты человеческого бытия. Её остатки надо беречь как зеницу ока. Но складывается такое впечатление, что западноевропейский мир почти без боя сдаёт все величайшие завоевания своей цивилизации, подобно тому, как русские позорнейшим образом без единого выстрела сдали все высшие завоевания своей истории. Пример русских оказался заразительным, он обрушился на мир как внезапная и нелепая эпидемия. Нет, не эпидемия, а скорее, пандемия феноменальной глупости, трусости, подлости, предательства, гадливой слизи. Если погибнет то, что составляет дух и содержание западноевропейской цивилизации, на планете может наступить цивилизационный мрак. Главное — не надо её разжижать, разводнять, мельчить, разменивать на пустяки. Другая такая цивилизация может вообще больше не появиться»[838].
Свой последний текст он продиктовал 3 мая 2006 года:
«ИСТИННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ВЕЩЕЙ
Мы здесь — не в положении апологетов или критиков, а в положении исследователей. Нам желательно знать истинное положение вещей. Что бы ни происходило в мире, нам приходится иметь дело с неумолимой реальностью. И она даёт о себе знать. И будет ещё долго фигурировать в истории человечества в качестве действующего её фактора. Если действующая масса людей как-то живёт и совершает бесчисленные поступки, она всё-таки живёт, занимает жизненное пространство, а порою она даже может производить события, вызывающие у людей интерес и даже уважение.
Дело тут не в том, что Россия, как говорят, ещё жива, а в том, как именно она жива, в каком качестве живёт и что ещё можно от неё ожидать. Может быть, именно теперь нужно проявить к ней более серьёзную бдительность и осторожность. В её крахе может ещё сработать опасность более глубокая, чем принято думать. Кроме того, сам западноевропейский мир сейчас находится в состоянии, далёком от того, чтобы жить спокойно и не опасаться за его будущее. Это время спокойствия уже ушло.
«Серебряный век» – уникальное собрание литературных портретов культурных героев конца XIX – начала XX века (поэтов, писателей, художников, музыкантов, представителей театрального мира, меценатов, коллекционеров и др., всего более семисот пятидесяти персон), составленных по воспоминаниям современников. Жанр книги не имеет аналогов, ее можно использовать как справочное издание, в то же время ей присуще некое художественное единство, позволяющее рассматривать целое как своеобразный постмодернистский исторический роман.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
«Имя писателя и журналиста Анатолия Алексеевича Гордиенко давно известно в Карелии. Он автор многих книг, посвященных событиям Великой Отечественной войны. Большую известность ему принес документальный роман „Гибель дивизии“, посвященный трагическим событиям советско-финляндской войны 1939—1940 гг.Книга „Давно и недавно“ — это воспоминания о людях, с которыми был знаком автор, об интересных событиях нашей страны и Карелии. Среди героев знаменитые писатели и поэты К. Симонов, Л. Леонов, Б. Пастернак, Н. Клюев, кинодокументалист Р.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Повествование о первых 20 годах жизни в США, Михаила Портнова – создателя первой в мире школы тестировщиков программного обеспечения, и его семьи в Силиконовой Долине. Двадцать лет назад школа Михаила Портнова только начиналась. Было нелегко, но Михаил упорно шёл по избранной дороге, никуда не сворачивая, и сеял «разумное, доброе, вечное». Школа разрослась и окрепла. Тысячи выпускников школы Михаила Портнова успешно адаптировались в Силиконовой Долине.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.