Александр Суворов - [70]

Счастливый, оторопелый Гусек стоял и любовался своей покупкой.

— Суворов платит! — крикнул один из солдат. — Хо! Хо!..

Тем временем по приказанию Суворова сделали в поле, подальше от глаз неприятеля, копию измаильского вала с глубоким рвом; перед ним вырыли волчьи ямы. Молодых солдат учили тут, как застилать плетнем волчьи ямы, забрасывать фашинами ров и штурмовать вал. У берега Дуная с обоих флангов крепости Суворов приказал поставить за укрытием по батарее из сорока полевых пушек в каждой, чтобы скрыть от турок приближение штурма, обманув их надеждой на долгую осаду.

5 декабря к Измаилу возвратились войска генерал-поручика Павла Потемкина. 6 декабря из-под Галаца пришел Фанагорийский полк. 7 декабря Суворов послал коменданту крепости письмо фельдмаршала Потемкина, полученное семь дней назад. Потемкин предлагал сераскиру Айдос-Магомету сдать крепость без боя во избежание пролития крови и обещал отпустить войска турецкие и жителей Измаила за Дунай со всем имуществом. В противном случае фельдмаршал предрекал Измаилу участь Очакова и сообщал о назначении Суворова. К пространному письму фельдмаршала Суворов присоединил послание от себя:

«Сераскиру, старшинам и всему обществу.

Я с войсками сюда прибыл.

Двадцать четыре часа на размышление — воля; первый мой выстрел — уже неволя; штурм — смерть.

Что оставляю вам на размышление.

Александр Суворов».

Сераскир Айдос-Магомет ответил:

«Скорее Дунай потечет назад и небо упадет на землю, чем сдастся Измаил».

Хитрый паша вместе с тем просил десять дней на размышление. На следующий день он прислал парламентера спросить, согласен ли на это Суворов. Суворов отвечал, что, если в тот же день на валу Измаила не появится белое знамя — знак сдачи, — будет штурм.

Белое знамя не появилось.

Суворов собрал военный совет. На нем присутствовали генерал-поручики Потемкин и Самойлов, генерал-майоры Львов, Ласси, Мекноб, Кутузов, Арсеньев, вице-адмирал де Рибас, гвардии майор Марков, бригадиры Вестфален, Орлов, Чепега, Платов. Суворов обратился к генералам со скупой и краткой речью:

— Господа! По силе четырнадцатой главы воинского устава я созвал вас. Политические обстоятельства я постигаю как полевой офицер. Австрияки замирились с турками. Поляки двояки и переменчивы. Пруссаки вооружились против нас. Англия всех мутит. Франция помогает оттоманам. Мы с турками одни — лицом к лицу. России нужен мир. Измаил наш — мир и слава! Нет — вечный срам!.. Его светлость фельдмаршал прислал снаряд и желает нам счастья. Осада или штурм — что отдаю на ваше рассуждение…

По правилам военного устава, первым должен был высказаться младший. Им в совете являлся бригадир Платов, донской атаман.

— Штурм! — просто сказал он.

Все повторили это слово. Совет постановил единогласно:

«Приближаясь к Измаилу, по диспозиции приступить к штурму неотлагательно, дабы не дать время неприятелю еще более укрепиться, а посему нет надобности относиться к его светлости главнокомандующему. Сераскиру в его требовании отказать. Обращение осады в блокаду исполнять не должно. Отступление предосудительно победоносным ее императорского величества войскам».

Суворов назначил штурм в ночь на 11 декабря.

Турки держались начеку. Беглецы из крепости сообщили, что там ждали штурма каждую ночь. Половина гарнизона, не раздеваясь, ночевала в землянках близ валов. Сераскир объезжал войска три раза в сутки. Ночью объезды совершали командиры янычар. Дозоры ходили по валам и всему городу. Айдос-Магомет и все его генералы решили обороняться до крайности. Войска разделяют их решимость. Султан объявил, что он отрубит всем командирам головы, если Измаил падет.

Суворов приказал объявить эти малоуспокоительные известия по войскам всем, начиная от высших начальников до рядовых.

С рассветом 10 декабря началась сильнейшая бомбардировка крепости с фланговых батарей, с дунайской флотилии и с острова за рекой. Турки отвечали канонадой из всех орудий. Артиллерийская дуэль длилась весь день до ночи. Сотни орудий гремели с обеих сторон непрерывно, изрыгая дым и пламя.

Русские снаряды причиняли крепости большой ущерб. Сильно пострадал и город. На русской стороне урон понесла речная флотилия. Одну бригантину турки удачным выстрелом взорвали, больше ста человек экипажа погибло в волнах Дуная.

К ночи турецкие пушки замолчали. Все реже стреляли и русские. Ночь, непроглядно темная, накрыла землю. Ударил легкий морозец и сковал осеннюю грязь.

В три часа ночи взвилась сигнальная ракета, русские войска поднялись, по второй ракете заняли назначенные по диспозиции места, по третьей — задолго до рассвета в грозной тишине бросились на крепости со всех сторон одновременно.

Диспозиция штурма, в главных чертах намеченная лично Суворовым, обладала удивительной ясностью и простотой. Крепость имела в плане вид треугольника. Против каждой из трех сторон крепостного треугольника назначались три штурмовые колонны. Три колонны на правом фланге, с короткой, но очень сильной западной стороны, — под общим командованием генерал-поручика Потемкина. Три колонны, против самой длинной стороны, северо-восточной, объединял под командой своей генерал-поручик Самойлов. Три колонны, под начальством генерал-майора де Рибаса, назначались для действия с третьей, речной стороны. Им предстояло, переплыв на судах Дунай, при поддержке батарей на острове Чатала и пушек речной флотилии атаковать крепость со стороны Дуная.