Александр Степанович жил… - [2]
Александр Степанович слушал, посмеивался про себя, но, слово за слово, и он стал рассказывать о своем житье-бытье, о том, что не отгорело еще в этой жизни. Получалось это как-то само собой, ненароком.
— Так по столичным-то меркам вы, выходит, неудачник?
— Это почему? — Искренне удивился Блохин.
— Ну как же! — Она поправила очки. — Мне говорили, сейчас кандидатами становятся к тридцати, а вам вон под сорок!..
— Кто говорил? — Опешил Блохин.
— А, неважно… — она махнула рукой, туго натянув на острые колени платье. — Вы только не обижайтесь…
Неожиданно Блохин увидел себя глазами этой востроносой, такой еще молодой женщины, увидел сидящим на ярко-рыжих, в лучах заходящего солнца, бревнах, с брюшком и уже порядочной лысиной. Жаркая волна недовольства собой обдала все его существо, ему вдруг стало неуютно и противно. Лидия не унималась.
— А жена у вас красивая?
— Как тебе сказать… — промычал он в замешательстве, не в силах сразу пережить нахлынувшее на него чувство самоуничижения.
— Вы ведь друг друга не любите? Ведь не любите, правда? — Она заглянула ему в глаза. — Я это сразу поняла… Это она заставляет вас писать диссертацию…
— Ну, уж нет! — Возмутился Блохин. — Ты просто злая, невоспитанная девчонка…!
Он резко поднялся и, старательно втягивая живот и придерживая пальцем крышку бидона, быстро пошел вдоль забора. У задней калитки сада он обернулся. Лида все так же сидела обхватив руками длинные ноги и смотрела куда-то за реку.
Два следующих дня Блохин усердно работал и, не сознаваясь себе в том, старался меньше есть. Прохаживаясь по дому и разминая ноги он, время от времени, останавливался перед большим, в изъеденной жуком раме, зеркалом и пристально рассматривал свое отражение. О Лиде он не думал. Он думал о себе.
Они встретились снова и, как в первый раз, сидели на сваленных у забора бревнах. Блохин курил. Он держался без курева две недели, но тут нашел в буфете начатую пачку сигарет и не выдержал, задымил. Из сада за их спиной удушливо пахло жасмином.
— Так и будешь здесь жить?
— Ага, — кивнула Лида, — что ж не жить то… Здесь жить можно. Народ у нас, правда, тяжелый, но отходчивый, зла не держит. Ну, а красота, сами видите, вон она…!
Следуя за ее рукой, Блохин перевел взгляд на Оку, на светлую за лесами даль, на медленно бредущих по зелени луга пятнистых коров.
— А вам одиноко… — сказала она задумчиво. — Вы и сюда-то приехали потому, что одиноко. Захотели посмотреть, какое оно на сомом деле одиночество…
Он не ответил, промолчал.
— Ну а для себя, для себя ты что-то ищешь?
— Что для себя? — вроде как не поняла она. — Ищет тот, кто потерял, а я не теряла. Я здесь родилась. Вон мой дом, да и мать стара стала. И потом, спокойно мне здесь, на душе тихо…
Она улыбнулась и Блохин сразу поверил в ее слова, принял их и ему вдруг самому захотелось приобщиться к этой ее жизни. От легкого движения что-то будто сдвинулось в его восприятии мира и Лида представилась ему по-другому, нечто новое проступило в ее задумчивом, худом лице. Она почувствовала происходящую в нем перемену и снова улыбнулась.
Когда на землю опустились легкие, прозрачные сумерки, он проводил ее по высокому берегу до дома и там неожиданно и сильно поцеловал. Она не сопротивлялась, но потом ловко и уверенно отстранилась, посмотрела на Блохина.
— Вы уедете, а мне здесь жить. И так, небось, Бог знает что говорят. Я лучше приеду к вам в Москву. Сами знаете, нам время от времени приходится ездить… — Она лукаво улыбнулась. Блохин опешил. Легким движением Лида потянула руку из его ладони, взбежала на крыльцо и оттуда, уже откровенно смеясь, продолжала:
— Ладно, не бойтесь… Я пошутила… — и скрылась за дверью.
Ночью снова пошел дождь. Холодный, порывистый ветер хлестал тонкими струями в окно. Небо заволокло мутными, беспросветными облаками. Гонимые ветром они летели низко над землей. Блохин хандрил. Работа валилась из рук, и он часто выходил на крыльцо покурить. За молоком он не пошел. Рано отужинав, Александр Степанович для порядка поборолся с дремотой и, не выдержав, завалился спать. В доме было холодно и то ли от этого, то ли от ровного шума дождя спалось ему легко и сладко.
Он проснулся от скрипа двери, проснулся сразу, полностью осознав, где находится. Легкий, по-детски наивный страх стиснул грудь, побежал мурашками по спине. Пахнуло сыростью. В темноте дома, прижавшись плечом к косяку, стояла Лида. Она смотрела на него и ее лицо казалось белым пятном в обрамлении мокрых, спадающих по сторонам волос.
— Лида…?!
Она молча и, как ему показалось, решительно шагнула вперед, стянула сапоги и, шлепая босыми ногами по крашеным доскам, прошла в угол избы. Там, извиваясь худым телом, сбросила платье и он увидел, как белая тень скользнула через комнату. Блохин почувствовал прикосновение холодной ноги и инстинктивно отодвинулся. Лида хихикнула, протянула руку и положила на комод очки.
Когда она ушла, Блохин долго лежал не двигаясь, смотрел в низкий черный потолок и слушал, как на стене тикают старые ходики, а за окном все так же монотонно барабанит по крыше дождь.
На другой день молоко ему вынесла Михевна. Лиды не было, она уехала к сестре отдыхать.
Николай Дежнев — выдающийся современный писатель. Российские критики часто сравнивают его с Михаилом Булгаковым, зарубежные — с Кастанедой или Маркесом. И это неслучайно: реальность в его произведениях граничит с философией и мистикой. «Дорога на Мачу-Пикчу» — глубокий роман о ценностях жизни человека, реалистическое, полное юмора и фантазии повествование о его внутреннем мире, о путешествии на границу двух миров. «Мачу-Пикчу» — это символ, поразивший воображение ребенка, поверившего, что, как бы трудно ему ни пришлось, есть такое место на Земле, где можно быть самим собой и обрести счастье…
Николай Дежнев (Попов) — выдающийся современный писатель. Российские критики часто сравнивают его с Михаилом Булгаковым, зарубежные — с Кастанедой или Маркесом. И это неслучайно: реальность в его произведениях часто граничит с философией и мистикой.«Принцип неопределенности» — третья книга трилогии (первая — роман «В концертном исполнении», издавался в России, США, Франции, Германии, Испании, Голландии, Норвегии, Бразилии, Израиле и Сербии, вторая — роман «Год бродячей собаки», изданный в России). В них рассказывается о судьбах трех молодых людей, каждый из которых идет своей дорогой.В романе «Принцип неопределенности», как и в двух других, автор предлагает свою собственную концепцию устройства мира.
Николай Дежнев закончил первую редакцию своего романа в 1980 году, после чего долго к нему не возвращался — писал повести, рассказы, пьесы. В 1992 году переписал его практически заново — в окончательный вариант вошел лишь один персонаж. Герои романа выбрали разные жизненные пути: Евсей отдает себя на волю судьбы, Серпина ищет почестей и злата на службе у некоего Департамента темных сил, а Лука делает все, чтобы приблизить триумф Добра на Земле. Герои вечны и вечен их спор — как жить? Ареной их противостояния становятся самые значительные, переломные моменты русской истории.
Рассказ опубликован в книге «Прогулки под зонтиком», издательство АСТ 2002 г., в книге «Игра в слова», издательство Время 2005 г., в авторском сборнике в серии «Библиотеке Огонька», 2008 г.
Рассказ опубликован в книге «Игра в слова», издательство Время 2005 г., в авторском сборник в серии «Библиотека Огонька», 2008 г.
Главный герой — самый обыкновенный человек, но так уж вышло, что именно на него указал Маятник Всемирного Времени, а когда происходит ТАКОЕ, то себе ты уже не принадлежишь — слишком многое начинает зависеть от каждого твоего шага и лишь опыт предшествующих жизней может помочь не оступиться.
«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».