Александр Степанович Попов - [12]

Речь шла, по существу, о нынешнем радиопеленгаторе.

Но где взять так много радиостанций, приемных и передаточных, чтобы снабдить ими любой корабль, любой маяк?

Было два пути. Один — заказывать аппаратуру за границей. Это было проще всего, но этим самым вся радиофикация флота попадала в зависимость от иностранцев. Другой путь — более сложный и хлопотливый в тогдашних условиях — попытаться в России наладить изготовление необходимой радиоаппаратуры.

Попов предпочитал второй путь. Но единомышленников у него нашлось мало. Ни у кого не было охоты заниматься организацией такого сложного дела.

Летом 1898 года счастье будто бы улыбнулось Попову. Нашелся человек, который был готов помочь изобретателю в его начинаниях и изготовить (притом безвозмездно!) несколько радиостанций. Это был флотский изобретатель Е.Колбасьев, владелец «Опытной механической и водолазной мастерской» в Кронштадте.

Радиотелефон

В начале лета 1899 года Александр Степанович уехал в заграничную командировку. Морское министерство решило сдать заказ на изготовление аппаратов беспроволочного телеграфа фирме Дюкретэ во Франции; кроме того, Попов должен был побывать в заграничных лабораториях и познакомиться с преподаванием электротехники в учебных заведениях.

Рыбкин проводил своего друга и занялся дальнейшим испытанием радиотелеграфа на судах. Программу работ составили сообща, еще перед отъездом Попова за границу.

Однажды на форте «Милютин» Рыбкин и его помощник капитан Троицкий настраивали приемник. С форта «Константин», где находилась их передаточная станция, поступали сигналы. «Мина, мина, мина», — выстукивал телеграфист с форта. Точки и тире заполняли телеграфную ленту, медленно выползающую из аппарата Морзе. И вдруг пошла чистая лента, без единой точки, без единого тире. Рыбкин, надев наушники, принялся искать повреждение. Но никаких неполадок он не обнаружил. Однако, что такое? В телефоне послышались короткие и длинные сигналы азбуки Морзе. Что произошло при передаче радиограммы, Рыбкин понять не мог. Тогда он вместе с Троицким отправился на форт выяснять причину. Оказалось, что во время, работы передаточной станции истощился аккумулятор и пропала искра. Но радист решил не прекращать связи. Он свел разрядники как можно ближе друг к другу, чтобы получить хоть небольшую искру, и это ему удалось. Но искра была так мала, что ее мощности нехватило для работы аппарата Морзе. Для более же чувствительного прибора — телефонной трубки — ее оказалось вполне достаточно.

Так случайно был открыт новый способ приема радиограмм — прием на слух. Рыбкин сразу же оценил все значение этого случайного открытия и срочно отправил Попову в Париж лаконичную телеграмму: «Открыто новое свойство кохерера».

Это было исключительно важное сообщение. Попов поспешил возвратиться на родину, отложив предполагавшуюся поездку в Швейцарию. Тем более, что он успел многое уже повидать за границей и лично познакомиться с крупнейшими учеными и специалистами. «Все, что можно, увидел и узнал, — писал Александр Степанович Рыбкину. — Мы не очень отстали от других». Но в этом «не очень» была обычная скромность русского изобретателя.

Способ приема на слух означал новый крупнейший успех русского радиотелеграфирования. После возвращения в Кронштадт Попов тщательно проверил все опыты и вскоре сконструировал специальный радиотелефонный приемник. Этот аппарат, снова первый в мире, был запатентован им в России, Франции и Англии.

Помимо принципиальной важности нового способа приема, радиотелефон отличался тем свойством, что, принимая более слабые сигналы, он мог, следовательно, работать на большем расстоянии. С его помощью почти сразу удалось передать сигналы уже на расстояние тридцати километров.

Радио на аэростате

В наше время радио проникло всюду — на корабль, на танк, на подводную лодку, на зимовку полярников, на вершины гор.

В те же годы, когда Попов совершенствовал свое изобретение, самолетов еще не существовало. В воздух поднимались только воздушные шары.

В Петербурге вопросами воздухоплавания занимался полковник Кованько. Он следил за работами Попова и понимал, что людям, находящимся в воздухе, так же как и ушедшим в море морякам, необходима надежная связь. Такой связью мог быть только радиотелеграф.

Кованько приехал в Кронштадт к Попову. Подробно расспросив его об изобретении, полковник предложил испытать беспроволочный телеграф на воздушном шаре. Попов охотно согласился. Ведь это открывало новую страницу в использовании беспроволочной связи.

Вскоре Попов, Рыбкин и Троицкий привезли аппаратуру в воздухоплавательный парк.

Огромный воздушный шар был заранее приготовлен к подъему. В гондолу шара, захватив передаточную станцию, забрался Рыбкин. Он прочно укрепил аккумулятор на случай толчков и качки. Попов и Троицкий остались на земле, у телефонного приемника.

Кованько отдал приказ о подъеме. Шар колыхнулся, солдаты постепенно отпускали канат. Аэростат медленно набирал высоту.

Вот он поднялся достаточно высоко и остановился. Рыбкин включил передатчик. Сверкнул голубоватый огонек искры.

— Как слышите меня? — принял Попов вопрос Рыбкина.