Александр Солоник — киллер мафии - [9]

Координатор, скрытый честолюбец и опытный интриган, не мог не понять очевидного: теперь, в начале девяностых, принадлежность к органам уже не давала той безусловной власти, как несколько лет назад. Причастность к высшим государственным интересам и идеология отошли на задний план; теперь в Москве, да, пожалуй, и во всей России, все решали прежде всего деньги.

Структура «С», выведенная с Лубянки, никоим образом не соотносилась с государством и, естественно, никак не подкармливалась, а это значит, что ей рано или поздно пришлось бы функционировать на самофинансировании, добывая для себя средства к существованию.

Выход, который напрашивался сам собой, был найден быстро: Координатор зарегистрировал (естественно, на подставное лицо) охранную фирму, под вывеску которой в короткий срок собрал бывших коллег. Нынешние коллеги помогли с льготами по налогам. Это решало проблему существования «С», но лишь частично, разве что в плане легализации.

Взвесив «за» и «против», бывший руководитель спецслужб дошел до очевидного: ликвидация всех этих паханов, воров и авторитетов ради самого факта ликвидации, то есть акта неотвратимого, но справедливого возмездия (как и было задумано первоначально), – предприятие как минимум глупое и наивное. Теперь, в эпоху «дикого» капитализма, ликвидация оправданна лишь в том случае, если деньги криминалитета переходят к законной власти.

А какая власть в нынешней России законная, об этом Координатору можно было и не говорить: сам ее более двадцати пяти лет утверждал и защищал. Уж наверняка не та, которая красуется по телевизору. Умные люди никогда не светятся – утверждение настолько очевидное, что не требует доказательств.

С такими мыслями он отправился на родную Лубянку, записался на прием к высокому начальству – аудиенция была дана, и резервный генерал беседовал с действующим часа четыре.

Координатор вышел из высокого кабинета усталый, но довольный и улыбающийся – хозяин проводил его до дверей, улыбаясь в ответ, – по этим улыбкам можно было догадаться, что они обо всем договорились.

Или почти обо всем.

Отослав за какой-то надобностью секретаря, лубянский начальник спросил хитро:

– А вы не боитесь, что идея имеет свою изнанку?

– Какую именно? – спросил посетитель, примерно понимая, какой вопрос теперь последует; он уже был внутренне готов к нему.

– Эта структура, которую вы задумали еще в свою бытность тут… противозаконна и антиконституционна. Вы ведь сами понимаете.

Собеседник кивнул:

– Естественно.

– Но противозаконность действий порождает естественную вседозволенность руководства и исполнителей. Сокрытие информации ведет к тотальному государственному беспределу – последнее куда хуже беспредела бандитского, – наконец сформулировал хозяин. – Чем же тогда вы будете отличаться от какой-нибудь люберецкой или, скажем, солнцевской преступной группировки?

– Ничем, или – почти ничем. Цель оправдывает средства, а из двух зол, как известно, выбирают меньшее. А потом, деньги ведь не пахнут, – резервный генерал спецслужб был убежден, что афоризмы, особенно если они связаны логически, всегда действуют убедительно.

Пожалуй, последний афоризм прозвучал наиболее веско – Координатор уже знал, что теперь, в начале девяностых, он актуален не только для коммерческих, но и для лубянских структур…

Глава 2

Небольшой город Курган – неприметная точка на огромной желто-зеленой евразийской карте России, в черно-синем переплетении артерий автомобильных и железных дорог – почти ничем не примечателен. Грязно-синяя вена реки Тобол, темные трубы отравляющих воздух заводов, геометрически-правильные железобетонные коробки пролетарских микрорайонов по окраинам, редкие автобусные остановки, как мухами, облепленные по утрам спешащим на родные заводы похмельным рабочим классом.

Не город – областной центр, административная единица. Подобных в России десятки, и все, как один, неуловимо похожи друг на друга.

И уж если, не дай бог, доведется тут родиться и жить, то вряд ли можно рассчитывать в дальнейшем на что-то путное. В таком городе, как правило, не живут – существуют.

В тоске забранного в бетон пространства жизненный сценарий предопределен на много лет вперед: школа, ПТУ, заарканивание дешевых, вульгарно накрашенных телок на дискотеках, армия, женитьба, завод по производству чего-то важного для страны, но по большому счету ненужного, праздники – баньки по субботам, бытовые пьянки с приятелями и соседями по воскресеньям, как-то незаметно перерастающие в бытовые драки с жестоким кровопролитием…

Тут, в провинциальных областных центрах, люди живут не мыслями и чувствами, а инстинктами, по большей части темными и непредсказуемыми. И, наверное, именно потому в таких городках милиция лютует, как нигде. Может быть, и справедливо: если бы не подсознательный страх перед ментами, если бы не угроза наказания, вся эта дикая орава вечно пьяных бывших пэтэушников, полных нереализованной силы молодых пролетариев, как саранча, разбрелась бы из своих малосемеек, общаг и времянок, насилуя, грабя и сжигая все, что ни попадется, на своем пути.

Короче – снедаемое темными и непредсказуемыми страстями огромное, трудноуправляемое человеческое стадо, которое надо держать в жесткой узде, не боясь перебрать. И потому именно правоохранительные органы в лице ментовки и прокуратуры – поводыри, пастухи и воспитатели одновременно, руководящая, направляющая и карающая сила; само богатство определений говорит о серьезности проблемы.