Александр II. Воспоминания - [15]

К концу октября стало очевидным, что Плевну не удастся взять силой и нужно покориться необходимости осаждать крепость до тех пор, пока голод и бомбардировка не принудят ее защитников к капитуляции.

12 ноября великий князь Николай узнал от пленных, взятых при штурме одного из бастионов, что офицеры и солдаты осажденного гарнизона получают не больше пятидесяти граммов хлеба в день на человека, щепотку риса и по три початка маиса.

Николай Николаевич решил, что наступил момент предложить Осману-паше сдаться «из чувства гуманности», так как впредь всякое сопротивление бессмысленно. «Я сумею, – писал он в заключение, – почтить вас и ваших храбрых солдат-воинов, достойных уважения и почтения».

Осман-паша ответил на это: «Хоть я и разделяю чувства гуманности, которые ваше высочество пожелало мне выразить, но я ни на минуту не допускаю мысли о возможности заставить моих храбрых солдат сложить оружие. Моя славная армия и я решили пролить нашу кровь до последней капли за честь родины и в защиту ее прав».

Опечаленный этим гордым ответом, царь снова впал в состояние беспокойства и огорчения.

Но вот 19 ноября Александр получил радостное известие. Генерал Лорис-Меликов овладел, наконец, Карской крепостью, которую турецкие войска отстаивали в течение четырех месяцев. Это известие сильно ободрило и подкрепило осаждавших Плевну.

10 декабря на заре сквозь густой, холодный туман часовые русских аванпостов, окружавших Плевну, заметили большое движение в турецких траншеях. Вскоре небольшая армия Осман-паши выстроилась на равнине и внезапно в могучем порыве бросилась на русские укрепления, надеясь прорвать их. Это был весь гарнизон Осман-паши, около 38 тысяч человек.

После шестичасовой упорной борьбы эти мужественные солдаты овладели первой линией неприятельских укреплений. Но в это время введенная в бой русская артиллерия принялась беспощадно обстреливать их с трех сторон. Только тогда Осман-паша, тяжело раненный, склонился пред судьбой. Отказавшись подписать капитуляцию, он сдался на милость победителя с остатками своей славной армии.

Александр II велел отслужить благодарственный молебен в главном редуте завоеванной крепости. Вслед за этим он приступил к щедрой раздаче орденов и наград.

Когда церемония близилась к концу, присутствующие были поражены, увидя приближающуюся карету, в которой весь в перевязках сидел Осман-паша.

За день до того, когда его перевозили в Свистов, чтобы оттуда отправить в Бухарест, начальник конвоя получил приказ вернуть Осман-пашу в Плевну. Царь требовал, чтобы Осман-паша передал ему лично свою шпагу.

Узнав об этом жестоком требовании, таком странном со стороны рыцарски благородного монарха, турецкий герой просто заметил: «Не думал, что заслуживаю такого унижения».

Прибыв на редут, где ожидал его император, окруженный всем штабом, Осман-паша сошел с кареты, поддерживаемый солдатами, которые почти донесли его до государя. Несмотря на повязки и мучительную боль от раны, Осман-паша, отвергнув постороннюю помощь, сам вынул свою шпагу из ножен и благородным движением вручил ее победителю.

Александр судорожно сжал ее в руке и, обращаясь к Осман-паше, сказал: «Я возвращаю вам вашу шпагу. Храните ее в знак моего восхищения и уважения».

Глава пятая

Взятие Плевны дало возможность русской армии возобновить свой переход через Балканы. Наскоро выработав со своим штабом программу дальнейших операций, Александр II поспешил вернуться в Петербург.

Он прибыл туда 23 декабря в 10 часов утра. Члены императорской фамилии, придворные сановники и министры, духовенство, Государственный совет и Правительствующий сенат в полном составе торжественно ожидали его прибытия на площади Николаевского вокзала.

Бесчисленное множество людей наводняло площадь, Невский проспект и прилегающие к нему улицы. Это не была банальная толпа, обычно создававшая себе развлечение из подобных зрелищ. Собравшиеся были серьезны и молчаливы, глубоко взволнованны и сдержанны.

Как только государь показался, толпа встретила его бурей восторженных криков. Казалось, он олицетворял собой исполнение всех честолюбивых замыслов, всех упований святой православной Руси.

Но когда он приблизился настолько, что можно было ясно разглядеть черты его лица, все были поражены той страшной переменой, которая произошла в нем за время его отсутствия.

Один очевидец так передавал общее впечатление: «Когда царь уезжал на войну – это был высокий и красивый воин, державшийся очень прямо, несколько склонный к полноте. Когда он возвратился, его с трудом можно было узнать. Щеки отвисли, глаза потускнели, фигура согнулась, все тело так исхудало, что казалось, это лишь кожа да кости. Нескольких месяцев было достаточно, чтобы он превратился в старика».

Отделавшись от официальных церемоний и семейных обязанностей, царь уединился со своей Катей.

* * *

1 января великий князь Николай Николаевич начал переход через Балканы. В самый разгар зимы, при двадцатиградусных морозах, наступая на ожесточенного неприятеля, отчаянно цеплявшегося за естественные препятствия, русские войска овладевали постепенно всеми укреплениями, охранявшими уступы Шипки…