Александр II. Весна России - [126]

Это покушение, бывшее шестым, а не седьмым, как то было предсказано Александру, достигло своей цели: император был убит. Сразу же возник вопрос: не проявила ли полиция исключительного легкомыслия? Обыск, в результате которого не удалось обнаружить туннель, вырытый под улицей, по которой каждое воскресенье проезжал император; подозрительные личности, арендовавшие торговое помещение и при этом проявлявшие мало интереса к торговым делам; доносы и даже письмо, в котором прямо говорилось о покушении, — всего этого оказалось недостаточно для того, чтобы возбудить подозрения жандармов, тем более что им было известно о смертном приговоре, вынесенном императору революционерами в Липецке… Быть может, в ход наших размышлений следует внести предположение о наличии заговора, пустившего корни внутри императорского двора, как это делает Эдвард Радзинский в своем блестящем «документальном романе»? Предположение это заманчиво, однако не может основываться на достоверных источниках, по крайней мере в настоящее время. Радзинский добавляет, — но эта мысль вовсе не обязательно вписывается в теорию заговора, — что императора, вероятно, можно было спасти, если бы не нездоровая инициатива его близких, особенно брата, великого князя Михаила, который, тотчас же прибыв на место покушения, внял стонам и шепоту императора, призывавшего отвезти его во дворец, вместо того чтобы отправить его в близлежащий военный госпиталь, лучше приспособленный для остановки кровотечения. Никто не в силах переписать историю и представить, какие именно средства были бы достаточно эффективны для спасения умиравшего. Будем придерживаться фактов.

Покушение оборвало жизнь не только императора. На прилегавшей к каналу мостовой оказалось множество убитых, в числе которых был один из нападавших — Гриневицкий, и раненых. Население страны восприняло новость изумленно, но без видимых признаков отчаяния. Сразу же появились различные трактовки произошедшего: в придворных кругах, менее благоприятно настроенных в отношении реформ, за благопристойными фразами слышалось некоторое облегчение, а многие их представители винили либерализм в смерти покойного императора; но не меньшая вина возлагалась на его собственное поведение, противоречившее общепринятым моральным нормам. На основании подобных высказываний можно судить о непопулярности морганатической супруги Александра II. Крестьяне из глубокой провинции указывали на дворян, обвиняя их в желании поквитаться с царем за то, что он даровал крестьянам свободу, равно как в стремлении избавиться от Александра в надежде на то, что новый монарх займется пересмотром реформ. Как это часто бывало до этого, столь масштабное событие породило в сельских жителях мечтания о новом земельном переделе…

Карательные меры последовали незамедлительно. Арестованный Рысаков рассказал достаточно для того, чтобы полиция вышла на след основных организаторов покушения: Перовской, Кибальчича и ряда других менее известных лиц. Они предстали перед судом. Все защищали свои идеи за исключением Рысакова, чья молодость делала его более уязвимым: сложно умирать в девятнадцать лет, поэтому он говорил, что раскаивается. Однако 3 апреля, месяц спустя после смерти Александра II, Желябов, Тимофей Михайлов, Кибальчич, Софья Перовская и даже Рысаков, несмотря на признание своей вины, были повешены. Те их сообщники, которые не принимали непосредственного участия в состоявшемся 1 марта убийстве, поскольку на тот момент уже получили пожизненный срок, — это касалось Александра Михайлова, Баранникова, Клеточникова, — остались в заключении в казематах Петропавловской крепости и были приговорены к содержанию в условиях особо строгого режима. Выжила только Вера Фигнер. Она провела двадцать лет в заточении в ужасной Шлиссельбургской крепости и умерла в возрасте девяноста лет в 1942 г.

Со смертью этих людей, все террористическое движение, являвшееся крайним вариантом народничества, пошло на спад. Те, кто хотел добиться радикальных перемен в России, признали, что если устранить императора было сравнительно легко, то изменить политический строй самодержавия и повлиять на судьбы страны оказалось гораздо сложнее. В то время как в России революционное движение пришло в упадок, за ее пределами — в Швеции, Франции — ряд деятелей успели сделать выводы об исключительных успехах террористического движения, которое явилось провалом в политическом плане, и приступили к поиску истинных средств, способных изменить ход истории. Так было положено начало марксизму.

Finis Russiae?

В России новый император, как и марксисты, сделал вывод о поражении террористического движения или скорее о том, что оно было доведено до поражения. В Малахитовом зале Зимнего дворца 8 марта 1881 г. Александр III открыл заседание Совета министров, которое было назначено еще его отцом на 4 марта и посвящалось рассмотрению конституции Лорис-Меликова, причем император заявил, что ничего еще не решено. Это было началом борьбы против тех, кто поддерживал проект министра внутренних дел и был уверен, что им выпал последний шанс его отстоять. Дядя Александра III великий князь Константин Николаевич, брат Владимир, преданные сторонники его отца — Милютин, Валуев и Абаза, — горячо выступили в поддержку текста документа, принятого Александром II в последние дни жизни. Используя свой авторитет, который он имел как воспитатель Александра III, против них повел наступление Победоносцев, которому брат нового самодержца Сергей Александрович высказал свои сомнения: «Если вы предадите себя в руки Лорис-Меликова, он приведет и вас, и всю Россию к катастрофе. Он только и знает, что разрабатывать либеральные проекты и интриговать». Своему бывшему воспитаннику Победоносцев писал 6 марта о том, что Лорис-Меликов не является русским патриотом. В ходе разворачивавшегося в неспокойной обстановке заседания Совета, Победоносцев начал свое выступление с предложения, которое поразило всех присутствовавших: «Как в прежние времена перед гибелью Польши говорили: „Finis Poloniae“, так теперь едва ли не приходится сказать: „Finis Russiae“». Давая характеристику политической системе, сложившейся в результате реформ Александра II, Победоносцев произнес следующее: