Александр I - [55]

– Пойдёмте в портретную.

– Вы, княжна, не хотите сказать мне?

– Что? – срывая одну розу и ощипывая лепестки, спросила красавица.

– Могу ли я надеяться на ваше расположение? Я не говорю – на любовь: я должен заслужить.

– И заслужите.

– О, княжна, для этого я не пожалею своей жизни! Клянусь вам! – с чувством проговорил влюблённый Прозоров.

– Зачем клятва? Я… я верю вам. Верю в вашу любовь.

Счастливый Леонид Николаевич осыпал жаркими поцелуями руки красавицы.

– Вот вы где, – сказала вошедшая в сад Лидия Михайловна, пристально посматривая на дочь.

– Здесь так хорошо, мама! – обнимая и целуя мать, ответила раскрасневшаяся княжна.

– О да! Какие растения, какие цветы! Ну, Леонид Николаевич, вы образцовый хозяин.

– Вы ко мне слишком добры, ваше сиятельство! – почтительно целуя руку у княгини, тихо промолвил Прозоров.

Гарины сидели у Прозорова до полуночи; хлебосольный хозяин не отпустил «дорогих гостей без хлеба-соли». В большой столовой накрыт был роскошный ужин; серебряная и хрустальная сервировка украшена была живыми цветами и тропическими растениями; тонкие кушанья запивались дорогими винами. За ужином как хозяин, так и гости были необычно веселы и вели оживлённый разговор.

По приезде домой княгиня проводила дочь до её комнаты. Княжна со слезами радости рассказала матери о признании в любви Прозорова.

– Как, уже? Впрочем, надо было этого ожидать… Не волнуйся, Софи, скажи, чувствуешь ли ты симпатию к Леониду Николаевичу?

– Да, мама, я… я люблю его.

– Ну, благослови вас Господь! – Княгиня перекрестила дочь и вышла.

На другой день Прозоров сделал официальное предложение Софи; оно было принято: княжна стала невестою. Свадьбу решили отпраздновать на Красную горку в княжеской усадьбе Каменки.

ГЛАВА IX

Однажды князь Владимир Иванович, прогуливаясь по Тверской улице, неожиданно повстречался с Николаем Цыгановым. Во время Пултусского сражения Николай был ранен в бок и замертво отнесён в перевязочный пункт, где долго болел; но молодость и крепкое сложение спасли его от смерти – он выздоровел. К военной службе он был уже неспособен, вышел в «чистую» отставку с чином армейского прапорщика, ему дали денежное воспомоществование. Николай вернулся в Петербург, а оттуда поспешил в Москву. Его какая-то неведомая сила тянула в Каменки – он не забыл Софьи.

– Кого я вижу! Николай! – с удивлением посматривая на своего приёмыша, радостным голосом проговорил князь.

– Здравия желаю, ваше сиятельство! – немного растерявшись, ответил Цыганов; он не знал, что Гарины поселились в Москве, и не ожидал встречи со старым князем.

– Откуда ты?

– Прямо с войны я, ваше сиятельство, в чистой отставке: рана в бок сделала меня калекой.

– Молодчина, герой! Дай обнять. Поздравляю, по мундиру вижу – ты произведён в офицеры. Рад, братец, очень рад. Ну, а что Сергей, как?

– Князь Сергей Владимирович до дня моего отъезда из армии находился в вожделенном здравии и получил повышение.

– Какое? – радостным голосом спросил князь.

– Назначен в адъютанты к главнокомандующему, – ответил Цыганов.

– Да кто теперь у вас главнокомандующий? И не поймёшь: одни говорят – Каменский, другие – Беннигсен.

– Граф Каменский, согласно прошению, уволен, а назначен Беннигсен. Князь Сергей Владимирович состоит теперь главным адъютантом Беннигсена.

– Ну, слава Богу, рад за него. Пойдём, братец, ко мне, мы живём недалеко – на Поварской. Я дом купил – хотим пожить в Москве. Пойдём, кстати расскажешь княгине и Софье про Сергея.

– За счастье почту, ваше сиятельство!

Старый князь и отставной прапорщик направились к Поварской улице.

Через несколько минут они подошли к воротам дома. Князь провёл Николая прямо в гостиную.

– Вот вам и гость, прошу любить да жаловать! – весело проговорил князь, обращаясь к жене и дочери.

– Николай! – с удивлением проговорила княгиня Лидия Михайловна, осматривая с ног до головы молодого человека.

– Раненый офицер – произведён! Поздравьте – герой, французов рубил! Молодец!

– Давно ли вернулись? – спросила княжна, поднимая свои лучистые глаза на офицера.

– В Москве, княжна, только второй день.

– Что Серж? Расскажите, что вы про него знаете.

– С удовольствием, княжна.

Цыганов рассказал Гариным всё, что знал про молодого князя, про его боевые подвиги, и несколько преувеличил; он знал, что своим рассказом сделает удовольствие княгине и Софье.

Цыганов выглядывал не тем робким и покорным молодым человеком, каким он поехал на войну. Получив чин, он стал другим; его нельзя было узнать – ни робости, ни застенчивости в нём не стало теперь; он самостоятелен, ни от кого не зависим. Цыганов добился того, к чему так давно стремился; у него есть имя и положение. Офицерский мундир и крест св. Георгия украшают грудь некогда безродного подкидыша.

– Ты где же остановился? – спросил князь у Цыганова, когда он окончил свой рассказ о молодом Гарине.

– На постоялом дворе, ваше сиятельство.

– Ну, больше там ты не будешь: сегодня же, братец, приезжай ко мне в дом. Места хватит.

– Вы так добры ко мне, князь! Мне совестно, я могу вас стеснить.

– В таком большом доме! Полно, братец! Решено – ты будешь жить у нас.

– Разумеется, живите у нас, – как-то неохотно и лениво промолвила Лидия Михайловна.