Алекс - [21]

— Доктор Хансен, а вы уверены, что это поможет? — неуверенно спросил нек у кошкомордого, что стоял рядом, копаясь в своём чемоданчике.

— Да, должно помочь. Очевидно, его содержали как декоративного. Баловали. А Вы к нему строго, вот он и взбесился. Кроме того, он переключился на вашего брата, и у них был сексуальный контакт, что только ещё больше убедило его, что Ваш брат и есть хозяин. Это хорошо, конечно, что он очень верный хозяину, но создаёт определенные трудности нам. Ну, ничего. Мы убедим его в обратном, и Вам он будет так же верен. Потрясающий питомец! Я бы у Вас его купил…

— Он не продаётся! — зло зашипел Мэйд.

Очевидно, доктор не первый раз делал такое предложение.

— Ладно, ладно, я понял, — усмехнулся доктор и шагнул ко мне со шприцем наперевес.

Я протестующе замычал и задёргался, пытаясь вывернуть руки из наручников. Только разодрал себе запястья в кровь. Не будь этого шарика у меня во рту, чёртовы кошкомордые узнали бы много нового о себе! И не посмотрел бы я на последствия!

— Не бойся, красавчик, тебе понравится, — похлопал меня док по спине и, протерев ваткой, воткнул шприц под лопатку.

Вот уж навряд ли. Мне уже не нравится!

Док отошёл и, закинув шприц в чемоданчик, закрыл его.

— Вот и всё. Минут через пять подействует. Удачи. Главное, говорите с ним.

Подхватив свой чемоданчик, док утопал куда-то. Хлопнула дверь. Звук хлопка мне показался слишком громким. А по всему телу поднимался жар, начиная с места из-под лопатки; он растекался по телу словно масляное пятно, реальность начала плыть. Я не мог нормально сфокусироваться на окружающем. После жара кинуло в холод. Словно холодной водой окатили. Свет от лампы расплылся размазанным пятном.

«Что за наркоту мне дали?!» — промелькнула паническая мысль. Наркоманом решили сделать? А что, тут не только тупой питомец, разумный на поводке ходить будет, только чтобы ему дали дозу. Ну, да, размечтался, лучше бы, наверное, это была наркота! Самое страшное, что член встал, как палка, и больно упёрся в кушетку. Это не наркота, виагра какая-нибудь местная!

— Принц, Принц, посмотри на меня… — Мэйд схватил меня за подбородок и приподнял голову.

— Мммм! — возмутился я через кляп.

Два Мэйда в глазах никак не хотели соединяться в одного. Хотя я был совсем не пьян и отчётливо понимал, что это глюк. Я глухо зарычал на них, ибо нефиг мне тут двоиться! А то иш, размножаться почкованием придумали! Тут и от одного-то не знаешь, как отмахаться. Пусть один выйдет. Бррр. Нет, с головой всё-таки что-то неладно. Я не могу мыслить связно. Что я несу? И куда? И зачем?

Мэйд, что-то лопоча, начал меня гладить по голове и по спине, медленно съезжая на задницу. Я не очень соображал вообще, что происходит, но периодически задавался этим вопросом. Но, найдя ответ, сознание приходило в ужас и уплывало в далёкие ёбеня. В памяти остались только его руки, шёпот, слов, которые я не понимал; мой член, больно упирающийся в кушетку, и не очень приятные ощущения в тылах. Там больно не было. Только неприятно. Мэйд был аккуратен и, наверное, даже ласков. Тело действовало словно в отрыве от сознания. Оно отдельно — я отдельно. К стыду своему, обкончал я всю кушетку. Но вызванные медикаментами ощущения не давали никакого морального удовлетворения. Только ощущения усталости и пустоты. Это был не я.

* * *

Не помню, сколько времени прошло, когда всё закончилось; я временами «проваливался» в бессознанку. Меня отодрали от кушетки, к которой я прилип, аккуратно отнесли на лежанку и заботливо укрыли пледом. От их «заботы» хотелось плеваться! Но вырубился я раньше.

* * *

Утром я из-под пледа не вылез. Мне нужно было смириться, переварить произошедшее и подумать, как с этим жить. Горящая огнём задница говорила, что мне это не привиделось в бреду, а было на самом деле.

Наверное, мне надо сказать спасибо, что док переборщил с виагрой и половину произошедшего я не помню. На меня и местное снотворное слишком сильно действует.

Наверное, я не прав был.

К чему эта моя гордость, к чему упрямство? Ну попрыгал бы на задних лапках перед Мэйдом. Подумаешь, по морде мне съездил, первый раз, что ли, получаю? Насрал бы на свою гордость… И всего бы этого не было… Только… Это почему-то унизительно не меньше того, что он со мной сделал. Так бы я сам себя унижал. Наверное, я всё-таки чересчур гордый. И тщательно охраняю остатки этой гордости. Чего только стоит попытка самому выбирать себе хозяина. Замена такая. Если я его выбрал сам, то не так стыдно ходить за ним голым на поводке и приносить палочку, правда?

Надломило меня всё-таки это всё, как бы ни пытался я делать хорошую мину при плохой игре. Я нахожусь на грани срыва. Сначала это отношение как к животному в питомнике, выгул на поводке. Нет, они меня не обижали, и даже злиться, по сути, не на кого, это мир такой. Наверное, если бы было на ком сорваться, было бы легче. Да и с Мэйдом то же самое. Он не виноват, что вокруг такое дерьмо. Но он дал мне повод себя ненавидеть, и я радостно уцепился за это, делая себе только хуже. А теперь я не могу остановиться. Переиграть всё это. Остановиться и послушаться Мэйда — всё равно признать, что я сломался под этот мир. И это ещё унизительней чем, то, что он со мной сделал. Жопа заживёт. Как бы шокирующе это для парня моего мира не звучало. А гордость не заживёт. Да и не в своём я мире, о чём мне напоминают буквально каждый день.