* * *
– Алекс, я рад, что вы так быстро пришли в себя. Потому, не сочтите за труд, уделите мне минутку. – Куратор, придержав меня за рукав на выходе из зала суда, с демонстративно спокойным выражением лица указывает взглядом на группу кресел в конце ответвления коридора.
– Я внизу! – бросает ему Матеуш и исчезает за углом.
– Я впечатлён вашим не просто неожиданным приходом в себя, а ещё и таким эффектным проходом на короткую дистанцию с судьёй, – ехидно продолжает Бак уже за низеньким столиком. – Но вы можете объяснить мне, – тут его лицо чуть меняется. – Какого чёрта вы влезли впереди меня?! Я опускаю моменты субординации. Я не упоминаю, что из-за отдельного соискателя сегодня пошёл коту под хвост мой полновесный рабочий день. Я даже не буду говорить, что лично мне на этой территории ещё какое-то время дослуживать; соответственно, те же Штавдакеры теоретически и ко мне могут иметь претензии… я спрошу вас только об одном: какого чёрта вы влезли туда, куда было очевидно, что лезть не нужно?! И лишили меня самой возможности снизить сумму оплаты минимум вполовину?
– По дурости. – Отвечаю, чуть подумав. – Тренирую эвристический блок в мозгу. Видимо, его практическая эффективность далеко не сто процентов. Действовал, словно по наитию. Видимо, просто поторопился.
– Что за новая функция? Что за эвристический блок? – моментально оживляется куратор, забывая обо всех претензиях.
– У меня же чип А-СЕМЬ, – напоминаю. – Вот с его помощью алгоритмизирую мыслительные процессы, включая достаточно сложные цепочки нейронных связей. М-м-м, вы знаете, я вот в мозгах это вижу как диаграмму. Нарисовать могу, а словами – извините… у меня много времени ушло, чтоб научиться оперировать кое-какими функциями протеза невербально.
– Протеза? – поднимает бровь Бак.
– Ну, врач в клинике говорил, что этот чип – мой протез на время. Для ряда витальных функций. А я его научился использовать и для других дел.
– А-а-а… Ч-чёрт, обязательно надо внести в ваше расписание тренировки с Карвальо: слияние должно повысить эффективность, – напоминает он сам себе и лезет за планшетом. – А как часто этот ваш эвристический блок даёт вам такие, кхм, интересные советы? – последнее слово он выплёвывает со смешком.
– Бывает. Ай, ладно… – Решаю не скрывать от него деталей в разумных пределах (уж он-то мне точно не враг). – Пока я валялся овощем, у Штавдакеров скрытая враждебность в мой адрес была на уровне девятки-восьмёрки, по десятибалльной шкале.
– Что за шкала? Как меряете? – Бак не устаёт демонстрировать непроходящие приступы любопытства.
– Виртуальная диаграмма из чипа. Могу считывать базовые физические и биологические показатели присутствующих людей, если сконцентрируюсь; типа их пульса, состава выделяемых жидкостей организмом, и так далее. Соответственно, чип строит диаграммы на основании этих данных.
Бак внимательно слушает меня, глядя в стол.
– Вот базовые эмоции, и их производные, мы с чипом уже распознавать научились, – продолжаю. – Так эти друзья Саяры поначалу чувствовали себя так, что готовы были прибить меня на месте. А после моего общения с судьёй, у них агрессивность из красной зоны ушла в самый низ жёлтой, почти к нейтралитету. Я и сам не понял, почему так; но вам сейчас говорю, что видел.
– Занятная возможность. – Куратор задумчиво барабанит пальцами по столу. – Поменьше о ней говорите незнакомым людям, кстати… Уж больно кое-что напоминает, о чём лучше на каждом перекрёстке не орать…
– Понял. Спасибо.
– Мне нечего сказать на ваш ответ. – Признаётся он. – Если бы речь шла об обычной логике принятия решения, или о вашей дурости по неопытности, я бы искренне попытался выработать механизмы совместного с вами принятия решений на будущее. С учётом того, что нам ещё какое-то время предстоит работать вместе. Чтоб вы вот так впереди меня не лезли, где не надо. Но если оно из вас прёт самоходом, и вы этот эвристический блок только отлаживаете…
– Скорее, учусь оперировать им точнее.
– Это оно и есть. В общем, на этапе отладки, лихорадить вас будет не раз и не два, – задумчиво тянет куратор. – Подобным образом. Пятьдесят тысяч, кстати, где брать будете? – без какого-либо перехода он упирается взглядом мне в переносицу. – При всём моём содействии, пусть даже мы лихорадочно позакрываем пять или э шесть тем… пусть премиальные за срочность, хотя для этого мне придётся заносить сроки в договора с вами задним числом… Максимум тысяч семнадцать-двадцать. – Уверенно завершает подполковник. – При этом, повторюсь, придётся очень напрягаться обоим. Платить за воздух не смогу. На полигоне будете почти что ночевать.
– Мне и так неудобно перед вами, – сконфуженно бормочу. – Мы ведь пересчитывали план с учётом участия Саяры. А теперь получается, я зря встряхнул серьёзных людей; я сейчас о вас и о кафедре в вашем лице.
– Накладки в работе случаются. – Серьёзно отвечает Бак. – Учащаяся Исфахани – это форсмажор. Причём, с высоты вашего гормонально активного возраста, очень плохо прогнозируемый форсмажор, – кажется, это сейчас была ирония. – Но я жду ответа на конкретный вопрос: где планируете брать деньги?
