Альдов выбор - [98]

– Тебя устроит, если я выберу мир, пока ты жива? – вдруг спрашивает Йар, и я вздрагиваю – какое меткое попадание. Выдавливаю из себя:

– Нет.

– Почему? – насмешливо прищуривается зелёный лёд. – Боишься, что убью?

– Нет, – второй раз даётся мне легче. Этого я и правда не боюсь. Может, зря.

– Здесь указано, что ты вступаешь в брак с Александром… совершенно добровольно, – показательно удивляется Йар. Я заставляю себя сказать:

– Да.

В конце концов, это и правда добровольно.

Альд неопределённо хмыкает, снова устремляя на меня насмешливый взгляд. Нет, ему определённо уже не больно.

– Я хочу получить свой долг, – холодно роняет он. – Честный ответ на один простой вопрос.

Я помню, и я готова ответить, вот только ответ его вряд ли устроит. Он ведь спросит, зачем я это сделала. А я уже и так честно пояснила зачем – чтобы отпустил. Разлюбил. Забыл. И, может, даже возненавидел…

Но Йар спрашивает совсем не о том.

– Любишь меня?

Таким тоном, словно это не он заявился на мою свадьбу, а я гналась за ним несколько суток…

Я собираюсь соврать. Во имя мира во всём мире, в который уже совершенно не верю, во имя глупой гордости, просто потому, что таким тоном такие вещи не спрашивают, потому что отворот уже давно подействовал, и теперь в Йаре говорит лишь оскорблённое самолюбие и желание взять реванш…

И я сама не знаю, как получилось, что мои губы выдыхают:

– Да!

То ли клятва, то ли минутная слабость, то ли просто умопомрачение… но, может, он удовлетворится этим и уйдёт?

– Что ж себе не сварила отворот, травница? – снова щурится альд, и есть в его взгляде что-то такое, что я делаю шаг назад.

– Сварю, – отзываюсь чуть слышно. И по глупости, не иначе, добавляю. – Если само не пройдёт!

– Не пройдёт, – шипит Йар. – Не пройдёт, – повторяет ещё злее, в два шага оказываясь рядом и прижимая меня к себе. Слишком крепко. Слишком жёстко.

Я не успеваю возразить, да и не собираюсь, честно говоря – тут он прав, не пройдёт. Но и отворот себе варить не буду. Я хочу это прожить.

Йар меня целует, и я отвечаю, наивно полагая, что этим всё и закончится, и не в силах отказать себе в, возможно, последнем удовольствии в жизни. Не заканчивается. Подол платья ползёт вверх, повинуясь горячим рукам альда, я на мгновение испуганно застываю, отшатываюсь, понимая, что мы всё-таки в храме, где я ещё десять минут назад собиралась выйти замуж за другого… Йар тоже останавливается. Смотрит мне в глаза, прижимает к себе чуть крепче, вырывая невольный всхлип, который однозначно свидетельствует о полной капитуляции. И платье летит в сторону.

– Моя! – то ли слышится, то ли мерещится мне, и я мысленно шепчу ему «да». Твоя. До последнего вздоха, до которого осталось не так уж и долго, но это лишь заставляет ещё крепче обнимать и сильнее выгибаться навстречу.

А потом… потом Йар уходит, не сказав мне ни слова. Я остаюсь одна, и почему-то меня больше всего беспокоит, что мы сделали это в храме, а то, что альд ушёл… я не знаю, что это значит. Ушёл и не вернётся? Ушёл убить Александра и потом вернётся? Почему не подействовал отворот? Или подействовал, и это был и в самом деле лишь реванш – поставить галочку и двинуться дальше? Хочется лежать и просто ни о чём не думать, лишь перебирать яркие, самопроизвольно всплывающие в памяти моменты недавнего прелюбодеяния, но я заставляю себя встать и одеться.

Мою левую руку жжёт огнём, я боюсь туда смотреть – возможно, вместо маленького пятнышка там уже огромное пятно, и я вот-вот начну задыхаться… а с другой стороны, почему бы не сейчас? Может ли быть лучший момент?

Я смотрю в книгу – страница, где должна была быть запись о нас с Александром, вырвана. Руку перестаёт жечь, и я, наконец, решаюсь взглянуть. Нет. Нет! Этого не может быть. Это неправильно, невероятно и это катастрофа: на моём запястье горит сапфировый узор, до ужаса похожий на брачные узы.

Переворачиваю руку – ничего. Неужели проклятие ушло? Или… у меня останавливается сердце – или проклятие перешло на Йара? Не зря же Ривтер отказался жениться на Иннаси, может, как раз из-за этого? Хорошо, что я успела одеться до того, как мне в голову пришла эта мысль, иначе, боюсь, я бы и без платья бросилась проверять. Слишком невыносима эта мысль, чтобы жить с ней хоть одну лишнюю секунду.

Снаружи светит солнце, неподвижными статуями застыли мои спутницы и служитель, образуя весьма живописную группу, до которой, впрочем, мне сейчас нет никакого дела, как бы эгоистично это ни звучало, рядом маячат совершенно незнакомые альды. Пара из них ненавязчиво преграждает мне путь.

– Где Йар? – спрашиваю я, удивляясь, что голос звучит нормально. Не дрожит и не срывается.

Альды молчат, и я, не зная, чем ещё их пронять, показываю запястье. Вряд ли, конечно, поможет… помогает. Расступаются, жестом показывая, что мне вниз, странно, я настолько была погружена в свои печали, когда мы шли в храм, что даже не поняла, что он находится на вершине холма. Альды, кажется, обозначают подобие поклона, а я бегу вниз. Ноги слушаются неохотно, тело хочет отдыхать, но дурная голова, как известно, покоя не сулит… а если ещё и сердце…

Йар вроде бы мирно беседует с Александром. По крайней мере, с виду мирно. Они не машут мечами, не швыряют друг в друга заклятиями, но стоит подойти ближе, и никуда не деться от ощущения, что в воздухе висит смерть, она уже практически обнимает Его Высочество за шею.