Алдар-Косе - [12]
— Сущая правда, хан.
— Так вот мое ханское решение. Если ты, безволосое существо, не сходя с места, решишь четыре задачи, получишь от меня коня и халат. Но если не осилишь эти задачи, то велю хлестать тебя камчой, пока ты не испустишь дух.
— А ты, хан, не изменишь своего обещания?
— Ханское слово нерушимо.
— Задавай, хан, свои задачи да распорядись, чтобы приготовили для меня халат золотистого цвета и коня буланой масти.
Усмехнулся хан в седую бороду и сказал:
— Назови, безбородый, точное количество капель в Балхаше.
— Изволь, хан. Капель в Балхаше в восемнадцать раз больше, чем песчинок на его пустынных берегах.
— Допустим. А сколько, плешивый, песчинок на балхашских берегах?
— Могу ответить совершенно точно. Песчинок на балхашских побережьях в сто двадцать раз больше, чем шерстинок на овцах и баранах всех твоих ханских отар.
— А сколько шерстинок на моих овцах и баранах?
— Ну, это уже и вовсе просто определить. Их на сорок четыре штуки больше, чем звезд на осеннем небе.
— Как же это можно проверить?
— Ты, хан, всемогущ. Прикажи своим звездочетам сосчитать осенние звезды, рыбакам — капли в Балхаше, пастухам — шерстинки на овцах и баранах, только ягнят пусть в расчет не берут, а сам от нечего делать займись подсчетом прибалхашских песчинок. Когда все подсчеты будут закончены — проверь мои ответы. Головой ручаюсь, что все сойдется.
Почесал хан в затылке и спросил придворных мудрецов:
— Можно все это пересчитать?
— Да, ответили мудрецы. — Если будет ханское повеление, правильность ответов Алдара-Косе можно будет проверить с исключительной точностью.
— А сколько же это займет времени?
— Лет двести, а то и все триста.
Хан от злости дернул себя за левое ухо, приказал дать безволосому насмешнику коня и халат, а потом — гнать его в три шеи. При этом хан так расстроился, что отказался от ужина.
ХОРОШО И ПЛОХО
Об этом всегда помнил бай Нуртаза, много раз дававший зарок не беседовать с безбородым, у которого язык острее осоки.
Но стоило только увидеть Нуртазе острослова, как его неодолимо тянуло на разговор, и он, против воли, развязывал язык.
— Слушай, Алдар-Косе, — похвалился как-то Нуртаза. — Возле моей литовки выросла сочная, сладкая трава. Это ведь хорошо?
— Чего же хорошего? — усмехнулся безбородый. — Не будь этой треклятой травы, ты бы лежал себе на ковре да попивал кумыс, а теперь, хочешь-не хочешь, придется брать в руки косу и ставить стог сена.
— Так это ж хорошо иметь на зиму сено.
— Ну не скажи! Будут джигиты курить возле стога махорку, наверняка подожгут сено, а огонь, с ним шутки плохи, переберется на юрту.
— Это плохо! — вздохнул Нуртаза.
— Ничего плохого я тут не вижу, — возразил спорщик Алдар-Косе. — Братья твои Шукай и Ашим вскладчину подарят тебе новую юрту из белой кошмы.
— Вот это хорошо! — обрадовался Нуртаза.
— Скажет тоже — «хорошо»! Тут столько же хорошего, как в потере кошелька с деньгами. Ты подумай сам: в старую юрту братья твои заглядывали раз в год, а в новую зачастят каждую неделю. От одних угощений разоришься.
— Это плохо…
— Почему же плохо? Обеднев, ты пойдешь по степи и найдешь золотой самородок величиной с верблюжью голову.
— Ах, как хорошо!
— Рано радуешься. Хорошего тут ни на грош. Выследят тебя с золотом разбойники, ограбят, свяжут и бросят на съедение волкам…
— Плохо это!
— Ничуть не плохо. Пожалеет тебя аллах, спасет от волков и устроит на жительство в большой дом.
— Это совсем хорошо!
— Хорошо ли? Ведь поселят тебя, Нуртаза, не куда-нибудь, а в дом умалишенных…
Взбеленился бай:
— Хотел тебя угостить обедом, а ты, злоязыкий, издеваешься надо мной.
Нуртаза поспешил к себе в юрту, а Алдар-Косе сказал вслед ему весело:
— Голоден мой желудок, зато спокойны уши!
ЗАГАДКА
Бай Кадырбай, задававший загадки двум своим женам, сыну и многочисленным гостям, не надеялся на свою память, а, гордясь знанием арабского алфавита, записывал услышанные загадки и снискал славу острослова. Говорили про него:
— Да! Бая Кадырбая не озадачишь ничем, а тебя ему поставить в тупик — раз икнуть!
Прослышал про это Алдар-Косе и приехал к баю. Мнимый острослов Кадырбай обрадовался безбородому грамотею и златоусту.
«Вот, — подумалось баю, — когда отведу душу и заставлю этого плешивого языкастого бездельника прикусить язык!»
Угощая бедно одетого безбрового гостя кумысом, начал бай задавать ему загадки одну замысловатей другой, конечно, не самим им выдуманные, а когда-то услышанные и прилежно записанные. И что же! Гололицый, не задумываясь ни на минуту, отвечал и ни разу не ошибся. Все в точку! Это сначала заинтересовало Кадырбая, потом удивило, затем обозлило и наконец привело в ярость. Где это видано, чтобы какой-то, не имеющий ни единого волоска голодранец посмел соперничать с баем и даже не уступать ему в искусстве беседы!
Когда количество правильных ответов безусого и безбородого перевалило за добрую сотню, Кадырбай, не скрывая досады, сказал:
