Альбион - [18]
Его дыхание стало более ровным. Он снова посмотрел наверх. А стоило ли? Стоили ли последние, самые тяжёлые метры подъёма разрешения его сомнений?
Он пожал плечами.
«Да, стоили…»
Он устало поднялся на ноги, протянул руки к огромному острому уступу и почувствовал боль в перемотанных тряпками ладонях ещё до того, как коснулся ими холодного камня.
Уступ оказался уже, чем он предполагал — не больше двадцати сантиметров, но с него он заметил справа, в тридцати или сорока метрах, русло горной речки. Уступ скрывал его от того места, где он отдыхал. Он хотел было спуститься вниз, но мысль об отступлении претила ему.
Расставив руки в стороны и вцепившись пальцами в жухлую траву, он изо всех сил вжался в отвесный склон. Коричневая трава издавала терпкий запах, и он вспомнил кухню в доме своего детства. С минуту постояв так, прижимаясь к склоку, как будто это было мягкое бедро матери, он шагнул в сторону.
Грунт под его правой ногой обрушился, и он снова переместил свой вес на левую. Инстинктивно он ещё сильнее вцепился в траву, хотя знал, что в случае чего она не удержит его. Он представил, как его тело летит вниз, ударяясь о камни и, наконец, окровавленное и разбитое падает на каменную насыпь.
Он был человеком, не знавшим страха, но на секунду почувствовал ужас.
«Не смотри вниз», — сказал ему внутренний голос.
— Не волнуйся, — прошептал он, — не буду.
Почувствовав, что вновь обрёл контроль над своим телом, переместил свою левую руку к правой и, получив таким образом дополнительную степень свободы, продвинулся вбок по склону, перешагнув то место, где осыпался грунт. Струйка солёного пота стекла с его лба прямо в правый глаз. Он отчаянно заморгал: перед ним всё расплылось, и глаз сильно зачесался. Естественной реакцией было бы оторвать руку от склона и почесать глаз, но он знал, что это будет стоить ему жизни. Он попытался заставить себя заплакать, чтобы смыть разъедающую глаз соль, но это даже в детстве ему плохо удавалось.
Необходимо было посмотреть вниз; необходимо, если он убирался пройти по этому карнизу.
Под ним была глубокая пропасть и острые камни. Он осторожно ударил мыском правой ноги по ровному песчанику на отвесной стене выступа.
«Что ты здесь делаешь?» — спросил внутренний голос.
«Мне нужен совет», — со злостью подумал он, оценивая, сможет ли он ударить по стене ещё.
«Да, — согласился голос. — Я знаю. И знаю, зачем тебе нужен совет, но это вовсе не ответ на мой вопрос. Что с того, что ты почувствовал что-то необычное в одной из деревень? К чему рисковать из-за этого своей жизнью?»
«Я принадлежу Дому Эллона. Когда я достиг совершеннолетия, то поклялся, что умру, но не предам его ни в малейшей степени».
«Насколько мала эта малейшая степень?»
Он с силой ударил ногой по склону. Выбитые им куски песчаника кубарем покатились в пропасть.
«Самая малейшая», — резко ответил он.
«Лояльность — это твой единственный мотив? Или есть что-то ещё?»
— Заткнись! — сказал он вслух.
Но голос не замолкал. «Причина — твои амбиции. Ты молод даже для звания лейтенанта, но твоё начальство, как бы оно к тебе ни относилось, может сказать о тебе только хорошее. Ты хочешь достигнуть вершины не только этой горы, но и всей армии Эллонии, правильно? А оттуда не так далеко и до самой вершины».
Ещё один удар ногой по склону.
«Всего один маленький шаг», — настаивал голос.
— Да, чёрт возьми, маленький! А сейчас я хочу лишь обойти этот проклятый уступ, а ты отвлекаешь меня! Мы сможем обсудить это позже.
Пук травы, за который держалась его рука, неожиданно оторвался.
Он сразу же отпустил левую руку и, падая, прижался грудью к склону.
Секундой позже он так сильно ударился челюстью о новый уступ, что чуть было не потерял сознание. Он лежал лицом вниз на каменном карнизе, а ноги висели над пропастью.
Ожидая, что карниз обрушится, он пролежал так несколько минут. Карниз оставался на месте.
Он осторожно поднял голову.
Внутренний голос как будто ждал этого и принялся грызть его снова.
«Зачем тебе нужно всё это? Не лучше ли провести остаток жизни мелким слугой Дома Эллона, чем убиться на этой скале?»
— Нет! — закричал он во всё горло.
«Ты так накличешь камнепад», — рассудительно сказал голос, как когда-то его учитель, любивший отмечать глупость своих учеников.
— Я… не… накличу… камнепад, — сказал он со злобным спокойствием, как отвечал учителю в подобных ситуациях.
«Значит, ты беспокоишься по поводу какой-то деревни, у которой даже нет имени? И единственной тому причиной является твоя карьера? Какой бы незначительной не была вина той деревни, именно ты — молодой, подающий надежды офицер, ты будешь тем, кто обнаружил это. Это поднимет тебя в глазах генералов и Маршала, правильно?»
— Прошу тебя, замолчи.
«А генералы и Маршал Гарндон скажут всем остальным офицерам: “Смотрите, вот перед вами молодой, многообещающий офицер. Он обнаружил что-то подозрительное в какой-то там деревне и поэтому забрался на гору, чтобы получить совет, а после того, как он его получил, спустился вниз, чтобы придать огню и мечу эту деревню. Только он не запомнил, где находится эта проклятая деревня, потому что все деревни чертовски похожи друг на друга”».
Эта книга - о маркетинге будущего, приметы которого мы видим на каждом шагу. Автор представляет его как культурно-философскую систему, способную не только реагировать на глобальные изменения в мире, но и создавать новые традиции. Закономерности ее развития он формулирует в виде так называемых 12 правил брендинга.Книга предназначена для руководителей предприятий, маркетологов и специалистов в области рекламы, но она будет интересна всем, кого интересуют проблемы маркетинга.
«Отвергнутая наука» Джона Гранта — увлекательное и полное собрание самых невероятных теорий, гипотез и предположений, которые были популярны в разные периоды мировой истории. Это представления о плоской или полой Земле, о затерянных мирах и неизвестных планетах, самые невероятные идеи об эволюции, а также алхимия, пришельцы, гомункулы…Книга содержит информацию об исследованиях в медицине, геологии, биологии, химии, многих других областях и адресована всем, кто интересуется историей научной мысли, эволюцией идей и теорий.
Правда и вымысел, наука и лженаука перемешались в книгах, на сайтах, в речах политиков и в наших головах. Как же понять, чему верить? Единственный способ – использовать критическое мышление. В книге «Не верю» Джон Грант на примерах самых обсуждаемых, скандальных и значимых споров современности объясняет, как понять, что вам пытаются запудрить мозги. Вы узнаете о риторических уловках и шаблонах, которые чаще всего используют лжецы, а также поймете, как выглядит настоящее научное доказательство.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.