Альберт Эйнштейн: творец и бунтарь - [33]

Следующий, LХХХI Конгресс естествоиспытателей состоялся в 1909 г. в Зальцбурге. Принимая во внимание лестные отзывы столь выдающегося ученого, как Минковский, не удивительно, что на этот раз пригласили и Эйнштейна. 29 сентября 1909 г., ровно через год после выступления Минковского, Эйнштейн сделал доклад «О развитии наших взглядов на сущность и структуру излучения». Тема доклада охватывала и теорию относительности, и кванты.　

Среди присутствовавших в аудитории было несколько всемирно известных физиков. Оценивая свое выступление исключительно как научную работу, Эйнштейн был самокритичен. В письме своему сотруднику он писал, что значение этого доклада было невелико, так как в нем не содержалось ничего нового. Но это не совсем так. Эйнштейн был чрезмерно скромен. А ведь для многих слушателей его слова были откровением. Не то чтобы присутствовавшие все сказанное им восприняли или хотя бы полностью поняли, но им по крайней мере довелось увидеть перед собой и оценить человека, о котором они знали понаслышке. Аудитории понадобилось совсем немного времени, чтобы удостовериться, что Эйнштейн — настоящий ученый. Не меньшее значение это выступление имело для самого Эйнштейна. Ведь годами он работал вдали от научных центров, находясь как бы в изгнании. Ему было страшно любопытно узнать, какие они — великие физики — в личном общении. Не меньшее любопытство испытывали и сами великие физики по отношению к Эйнштейну. Его уверенность в себе нисколько не пострадала, когда он убедился, что ему легко в их обществе. Более того, там он впервые встретил Планка. К тому же он завязал личное знакомство со многими учеными, а с некоторыми подружился и многие годы вел с ними интенсивную переписку.

В следующем месяце состоялось вступление Эйнштейна в должность профессора Цюрихского университета — так был сделан огромный шаг в его карьере. Отныне у Эйнштейна — как бы в вознаграждение за слишком уж неблагоприятное начало — будет все меньше оснований проявлять беспокойство по этому поводу. Эйнштейн был рад вновь оказаться среди своих старых друзей в Цюрихе — городе, о котором он сохранил столько воспоминаний еще со студенческих лет. Но его пребывание в Цюрихе было недолгим. В 1911 г., несмотря на некоторые трудности, Эйнштейну предложили пост штатного профессора Немецкого университета в Праге, ректором которого был в свое время Мах. Когда Эйнштейна официально спрашивали о его вероисповедании, он обыкновенно отвечал, что не придерживается никакой религии. Но на этот раз, повторив свой ответ, Эйнштейн узнал, что император Австро-Венгрии Франц-Иосиф (он утверждал все назначения такого рода) уже давно настаивал на том, чтобы профессора придерживались обязательно какого-либо вероисповедания — ибо если они не верили в официально признанного бога, то как могли бы они давать клятву на верность?

В письме, написанном в 1929 г., он говорил о себе как об «ученике» Спинозы, для которого вся природа была бог. Незадолго до этого Эйнштейн получил из-за океана телеграмму, в которой его спрашивали, верит ли он в бога? В ответ он телеграфировал: «Я верю в бога Спинозы, который являет себя в гармонии сущего, но не в бога, который возится с поступками людей». Эйнштейн испытывал глубочайшее почтение к Спинозе. В 1932 г. он отверг предложение написать краткую статью о Спинозе, сказав, что это никому не под силу, ибо для такой работы требуются не только глубокие познания, но также «исключительная честность, сила воображения и скромность». В том же письме он пишет — и эта мысль еще прозвучит в книге, — что «Спиноза впервые вполне последовательно применил к мыслям, чувствам и действиям человека идею детерминистической ограниченности всего происходящего». В 1946 г. в одном из писем Эйнштейн отозвался о Спинозе как об «одной из глубочайших и чистейших душ». А через год, когда Эйнштейна попросили подытожить его взгляды по поводу веры во всевышнего, он ответил следующим образом (на английском языке): «Идея бога во плоти представляется мне антропологической, и принять ее всерьез я не могу. Я также не в состоянии вообразить себе существование вне человека некоей воли или цели. По своим взглядам я близок к Спинозе: восхищаюсь совершенством и верю в логическую простоту того порядка и той гармонии, которые мы способны смиренно познавать своим несовершенным разумом. Я полагаю, что нам следует довольствоваться своими несовершенными знаниями и рассматривать ценности и моральные обязательства как проблему чисто человеческую, причем из всех человеческих проблем — наиболее важную».

Может показаться, что приведенные высказывания Эйнштейна вполне исчерпывающим образом вскрывают его отношение к Спинозе. Однако это вовсе не так — многое вообще не нашло выражения. Так, слово «бог» Эйнштейн нередко употреблял в качестве метафоры, называя этим словом нечто трансцендентальное.

С Прагой связаны и другие знаменательные моменты. Биограф Эйнштейна Филипп Франк (он явился преемником Эйнштейна в Праге в должности профессора), рассказывает, что, давая присягу при вступлении в профессорскую должность, по протоколу требовалось надевать форменную одежду, — яркую, отделанную золотым кантом. Она напоминала форму морского офицера. Эйнштейн — убежденный антимилитарист — надел-таки это нелепое одеяние. Надо добавить, что непременной принадлежностью парадного одеяния была шпага.