Алая роза Тюдоров - [50]

Девушка слегка кашлянула и заговорила звонким голосом:

– Я мистрис Дини Бейли. Приехала, чтобы навестить моего кузена – герцога Гамильтона. – По мнению Дини, эта речь прозвучала ужасно глупо, если учесть, что она произнесла ее в три часа ночи, когда всем добрым христианам положено спать.

Стражник вытащил из гнезда факел и осторожно приблизился, желая получше рассмотреть лицо говорившей. Тем не менее вопросов он задавать не стал – просто буркнул:

– Пойдемте со мной. – Стоило ему открыть рот, как девушка почувствовала резкий запах вина.

Стражник провел ее через несколько переходов и двориков, так и не сказав ни слова. Дини растерялась – ее подмывало задать вопрос о здоровье Гамильтона, но она не знала, как начать.

– Пройдете по этому коридору, а потом свернете налево. За ним ухаживает королева, – произнес страж и удалился, оставив Дини в полном одиночестве.

В полутемном коридоре кое-где горели факелы. Их крайне незначительное количество свидетельствовало о бережливости Генриха, разумеется, если дело не касалось его собственной персоны. В конце коридора Дини обнаружила приоткрытую дверь.

Очень медленно она вошла внутрь. В самом центре небольшой комнаты, освещенной одной-единственной свечой, она увидела кровать, на которой лежал человек, не подававший признаков жизни.

– Кит? – замирая всем своим существом позвала Дини.

Ответа не последовало. Рядом с кроватью стоял стул. Девушка сбросила плащ и осторожно присела на краешек, при этом стул жалобно заскрипел. Протянув руку, она взяла свечу, поднесла ее к лицу лежавшего. Это и в самом деле был Кит. Он лежал тихо, как мертвый.

Дрожащей рукой Дини коснулась его лба – сухого и горячего. Спутанные волосы больного в беспорядке разметались по подушке. Рана на лбу выглядела неплохо – видно было, что ее промыли или, на худой конец, просто стерли со лба кровь. Приложив ладонь к пылающей руке Кита, Дини тихонько назвала его по имени, искренне надеясь, что ее голос звучит нежно и проникновенно, хотя на душе скребли кошки.

Никакой реакции.

В этот момент Дини почувствовала странный сильный запах. Она оглянулась в надежде обнаружить его источник, но не смогла. Тогда она снова перенесла свой взгляд на Кита и с трепетом коснулась пряди его волос. Камзола на нем не было, только рубашка, испачканная кровью и грязью.

– Я здесь, Кит. – Девушка прижалась к его телу и заговорила прямо в ухо. Странный запах усилился. Дини еще раз втянула в себя воздух и поняла, что пахнет от его рубашки. Она проворно развязала тесемки у горла, наблюдая за тем, как грудь Кита вздымалась и опадала. Он дышал быстро, неровно.

Развязав тесемки и обнажив торс Кита, Дини неожиданно смутилась. Не слишком прилично раздевать человека, который не в состоянии понять, что с ним делают. Но как бы то ни было, она залюбовалась его широкой и мускулистой грудью. Она не ожидала одного – что его тело на груди покрыто упругими крошечными завитками волос. Она даже коснулась их пальцем, но потом быстро отдернула руку. Впрочем, как бы ни корила Дини себя за свое поведение, она, не отрываясь, смотрела на красивое и сильное тело Кита. Даже теперь, когда он был без сознания, его плоть излучала мощь.

Любуясь им она почти забыла о ране – страшной глубокой ране, нанесенной алебардой палача в том самом месте, где плечо переходило в шею. Было похоже, что топор перерубил ключичную кость, поскольку плечо находилось под весьма странным углом к телу. Кожа, окружавшая рану, была сплошь в кровавых засохших сгустках, а к самой ране прилипли кусочки ткани и нитки.

Странный запах исходил от некоей мази, покрывавшей рану и кожу вокруг, жирно поблескивавшей в огоньке свечи. Стараясь не задеть раненое место, Дини сняла немного мази пальцем и поднесла к лицу. В непосредственной близости мазь воняла куда сильнее. От нее исходил одуряющий запах прогорклой ворвани. А вдруг это яд, которым Кромвель велел помазать раны Кита, чтобы окончательно с ним расправиться?

Дини потянулась к плащу и стала аккуратно снимать плотной тканью неприятную жирную субстанцию. Некоторое количество мази слишком глубоко проникло в рану, и Дини не отважилась трогать больное место. Света было явно недостаточно, поэтому Дини так до конца и не поняла, сколько же мази осталось на коже. Рядом на столике стояла миска с водой, но Дини также не решилась ее использовать, поскольку воду в замке никто не кипятил.

Дини взглянула на лицо Кита, на его заострившиеся, но по-прежнему красивые, волевые черты. Беспомощность Кита вопреки всему не ослабила ее решимости – наоборот, прибавила ей силы. Довольно долго она бездумно плыла по течению. Теперь у нее есть цель: она сделает все, чтобы помочь Киту выздороветь, оградит его от опасностей. Она нагнулась к самому его лицу, некоторое время всматривалась в него, а потом крепко поцеловала в щеку. Хотя от Кита исходил жар, а на щеках стала пробиваться щетина, придававшая его лицу нездоровый вид, Дини почувствовала, что надежда на выздоровление есть.

Время остановилось. Дини сидела рядом, гладила его волосы, шептала ласковые слова. Один раз кадык на его горле задвигался, и девушка решила, что он вот-вот заговорит, но Кит продолжал пребывать в беспамятстве.