Алая роза Тюдоров - [47]

– Поторопись, Баттс, – сказал он сквозь сжатые от боли зубы.

В этот момент хирург как раз разбинтовал больную ногу Генриха и обнажил незаживающую язву. Его, признаться, удивило хорошее расположение духа государя, поскольку видимого улучшения не наблюдалось.

Баттс вдохнул через рот, пытаясь защититься от запаха гниющей плоти. Затем он как мог быстро сменил повязку – доктору вовсе не хотелось стать причиной, из-за которой настроение венценосца ухудшилось бы.

– Всего одна минута, ваше величество.

Руки доктора летали вокруг увесистой конечности короля, заканчивая перевязку. Заживет ли когда-нибудь эта рана? В течение многих лет она доставляла Генриху неприятности. А все началось с турнира. Во время турнира копье противника глубоко проникло в ногу короля. Тогда все еще удивлялись, что Генриху удалось выжить. Последовавшая за тем лихорадка и потеря сознания показали, насколько серьезным было ранение. В лечении использовались все достижения современной медицины – от пиявок и кровопусканий до самых экзотических мазей и исцеляющих молитв. Ничто не помогало.

В дверь постучали.

– Ваше величество?

Король улыбнулся, узнав по голосу посетителя:

– Заходи, Саффолк, заходи.

Дверь распахнулась, и вошел Чарлз Брендон.

– Государь, – поклонился герцог. Король жестом предложил ему сесть.

– Довольно церемоний, Саффолк. Она приехала? – По всему было видно, что королю не терпится.

– Да, ваше величество. – Саффолк снова выпрямился. – Она приехала и сразу упала в обморок.

– Упала в обморок?

– Да. – При всем старании герцогу не удалось сдержать улыбку. – Она упала прямо мне на руки, ваше величество.

– Клянусь кровью Христовой, Чарлз, в этом нет ничего смешного. – Генрих отвесил доктору Баттсу увесистый хлопок по спине. – Ты свободен, можешь идти.

Лекарь, уловив неудовольствие в голосе короля, поспешил удалиться.

– Думаешь, у нее та же самая болезнь, что у ее кузена Гамильтона? – Король тяжело опустился в кресло, отбросив здоровой ногой маленькую скамеечку с такой силой, что она ударилась о стену, обшитую дубовой панелью.

– Представления не имею, государь. Сейчас она отдыхает в дортуаре, который находится через двор напротив.

– Так, – бросил король. – Мы бы как раз предпочли, чтобы она занималась кое-чем другим, а не валялась на кровати в этом самом дортуаре. – Генрих хмыкнул и собрал свои пухлые пальцы в увесистый кулак. Потом он снова хмыкнул и улыбнулся. – Так ты говоришь, она упала в обморок?

– Как бревно, – подтвердил Саффолк.

– Ха! Скорее всего это женские хитрости, Саффолк. – Король протянул руку к золотому блюду с персиками, предложил один собеседнику и, когда тот отказался, выбрал персик для себя. – Есть новости о Гамильтоне? – Генрих вонзил зубы в мякоть плода, и сок обильно заструился по его бороде. – При нашем дворе без герцога будет скучно.

– Мистрис Кэтрин Говард утверждает, что он все еще нездоров, ваше величество.

– Кэтрин Говард, говоришь? – Король слегка пошевелил монументальным торсом. – Будь любезен проследить, чтобы эта женщина сегодня же оказалась за нашим столом. Ты меня понял, Саффолк? Надо же как-то развлекаться, пока Гамильтон болен, а мистрис Дини изображает недомогание. Иначе здесь будет чертовски скучно.

Саффолк низко поклонился и вышел. Он чувствовал, что во дворце заваривается какая-то каша, но, прежде чем поведать о своих сомнениях королю, должен был во всем убедиться лично.

Было далеко за полночь. Некоторое время назад поблизости пробили часы – не такие массивные, как в Хемптоне, поменьше, да и звук у них был тише, мелодичнее.

Дини была полностью одета. Она не хотела снимать платье из страха, что не сумеет одеться самостоятельно. В течение вечера ей не раз пришлось отваживать служанок, а также отвергать услуги мистрис Сесилии и мистрис Кэтрин, которые то и дело стучались и с сочувствующими лицами спрашивали о здоровье, а также о том, собирается ли она почтить своим присутствием королевский обед. Когда же стало ясно, что Дини никуда не пойдет, к дверям ее спальни был доставлен серебряный поднос с деликатесами.

Через окно ей временами удавалось разглядеть силуэт короля, который пировал в зале через двор напротив. Один раз, когда она распахнула створки и высунулась из окна подышать воздухом, она напоролась на его пристальный взгляд. Очевидно, Генрих шпионил за ней. Как только он увидел ее лицо, то отпрыгнул от окна еще быстрее, чем это сделала девушка.

Хотя комната была просторнее, чем прежняя, Дини тосковала по Хемптон-Корту. И дело здесь заключалось не в одном только Ките. Ей недоставало некоторых интимных мелочей – к примеру, проточной воды в туалете, которая по специальным трубам стекала потом в реку. Подобной роскоши в здешнем дворце не было.

Теперь, когда время перевалило за полночь, настала пора действовать. Если ехать, то сейчас, пока вокруг тихо, а Кромвеля в замке нет. Когда Дини решила покинуть свое убежище и двинулась к двери, ее спальня с низким потолком и толстыми стенами показалась ей на удивление уютной и безопасной. Она даже не могла захватить с собой свечу, поскольку огонек наверняка привлек бы чье-нибудь внимание.

Когда девушка стала открывать дверь, та заскрипела и Дини замерла, не решаясь дохнуть. Прежде всего ей было необходимо проникнуть на конюшню, позаимствовать там лошадь – и в Хемптон. Найти замок будет не так уж трудно, просто нужно ехать, следуя изгибам Темзы. Таким образом она доскачет за каких-нибудь два часа, разузнает, как дела у Кита, сделает все необходимое, чтобы за ним хорошо смотрели, а перед самым рассветом вернется в Ричмонд.