Алая аура протопарторга [сборник] - [5]

— Наивный ты, Анчутка… — промолвил наконец Африкан после продолжительного молчания. — Бороться и уничтожать — далеко не то же самое. Я тебе больше скажу: у нас в политике — это вообще понятия прямо противоположные… — подбросил в огонь ещё одну гнилушку и, мудро прищурившись на пляшущее пламя, продолжал с ядовитой усмешкой: — Надо тебе, скажем, споить народ… Ну и объяви борьбу с алкоголизмом… Надо расшатать дисциплину — объяви борьбу за её укрепление… А уничтожают, Анчутка, по-другому… Уничтожают так: бац — и нету!.. Никакого шума, никакой борьбы… Была нечистая сила — нет нечистой силы. Не веришь — поди посмотри, вон на стенке Указ висит: нетути… Отменена с сегодняшнего дня. Число и подпись…

Он опять закряхтел, нахохлился и, низко надвинув пегие брови, уставился в костёр.

— Или, скажем, так… — сдавленно примолвил он как бы про себя. — Был чудотворец Африкан — нет чудотворца Африкана… М-да…

Анчутка слушал — и помаргивал. Из сказанного он мало что уразумел, поскольку в высокой политике не разбирался. Одно было ясно: плохо сейчас Африкану. Может быть, даже хуже, чем самому Анчутке.

Внезапно по костру — будто палкой ударили. Прогоревший почти уже насквозь пень ахнул и развалился, осыпав беженцев искрами и раскалёнными добела угольками. Анчутка подскочил, отряхивая шёрстку. Африкан медленно повернул голову и тяжко воззрился в исполосованный прожекторами сумрак.

— Ох, вы у меня там сейчас достреляетесь… — проворчал он, и до Анчутки дошло наконец, что кто-то из пограничников пальнул по их костру из снайперской винтовки.

— У них пули освящённые… — торопливо предупредил он.

— Да знаю… — вздохнул Африкан. — Сам и освящал…

Согнулся, став ещё сутулее, и зачем-то принялся медленно расшнуровывать высокие ботинки солдатского образца. Разулся, скрепил шнурки единым узлом и со вздохом поднялся на ноги. Повесил обувь на плечо, а потом вдруг склонился к Анчутке и, раскрыв как бы через силу глубокие усталые глаза, заглянул домовому в самую что ни на есть душу.

— Так что, дружок, дорога нам теперь с тобой — одна…

Эти произнесённые хрипловатым шёпотом слова почему-то бросили Анчутку в дрожь. Веяло от них жутью… Африкан взял домового в большие ладони и, оступаясь, направился вниз, к воде. Да, но он же сам сказал, что тоже не умеет плавать!.. Значит, где-то лодку припрятал в камышах… Обрадоваться этой своей мысли Анчутка так и не успел, поскольку в следующий миг луч прожектора обмахнул берег, не обозначив нигде ни лодки, ни даже камышей…

«Топиться идёт!» — грянула догадка, и Анчуткино сердечко неистово заколотилось.

Ну конечно! Назад пути нет, вперёд — тоже… Сейчас ведь утопит! Анчутка зажмурился и, вцепившись всеми четырьмя лапками в пахнущую ладаном рясу, уткнулся в неё мордочкой, словно надеясь оглушить себя хотя бы этим слабым дурманом.

Внизу зачавкало, потом захлюпало, потянуло холодом. Вода, надо полагать, подступала всё выше и выше. Берег — крутой, стало быть, ещё шаг — и скользкое дно уйдёт навсегда из-под косолапых ступней Африкана… Но тут в отдалении грянули, отразились от речной поверхности истошные человеческие крики — и любопытство превозмогло. Анчутка не выдержал, осторожно приоткрыл один глаз — и, к изумлению своему, обнаружил, что они с Африканом почти уже достигли середины Чумахлинки.

Упрямо склонив плешь и уперев бороду в грудь, опальный чудотворец пересекал государственную границу по воде аки посуху. Оба прожектора давно уже держали его сутулую грузную фигуру в перекрестье лучей. Из-под босых косолапых ступней Африкана при каждом шаге разбегались по наклонной речной глади сверкающие концентрические круги… Если верить слуху, на мосту творилось нечто невообразимое: беготня, суматоха… Потом, как бы спохватившись, с левого берега забил пулемёт. Первая очередь вспорола воздух совсем рядом, и Анчутка, ойкнув, снова зарылся личиком в рясу.

Африкан недовольно мотнул головой — и пулемёт заклинило. Оплетённый древесными корнями баклужинский берег был уже в десятке шагов от нарушителя…

Глава 2 Историческая справка, возраста не имеет, документ

Соперниками Лыцк и Баклужино чувствовали себя с незапамятных времён. Хаживали бесперечь стенка на стенку, а то и учиняли прелютые дрекольные бои, доходящие во дни гражданских распрей до сабельных. Однако уже за годы первых пятилеток грамотность населения заметно возросла, кулачных и прочих физических расправ стало поменьше, сведение счетов приняло форму доносительства в письменном виде, а там и вовсе переродилось в социалистическое соревнование… Теперь же, после распада Сусловской области, противостояние двух бывших районов, а ныне — держав, обрело чётко выраженный идеологический характер. Если в Лыцке к власти пришли православные коммунисты, то на выборах в Баклужино победу одержало общественно-политическое движение «Колдуны за демократию».

И это вполне естественно. Не зря ведь при царском режиме всех лыцких обывателей дразнили богомольцами, а баклужинцев — знахарями да шептунами.

Перебирая архивные документы, постоянно ловишь себя на мысли, что Лыцк и Баклужино больше всего на свете опасались как-нибудь случайно оказаться по одну сторону баррикады. В исторических памятниках первое упоминание об их вражде совпадает по времени с воцарением дома Романовых, когда Лыцк единодушно признал законным государем Михаила Фёдоровича, а Баклужино столь же решительно поддержало какого-то там по счёту Лжедимитрия… Погожим летним днём ватаги воровских казаков Заруцкого и еретицы Маришки перешли Чумахлинку и осадили бревенчато-земляные стены Лыцка. По одним данным, вёл их атаман Неупокой-Карга, по другим (менее достоверным) — атаман Баловень. Однако все без исключения источники утверждают, что мятежников на Лыцк навели именно баклужинцы.