Алатырь-камень - [33]

— Гарантия?

— Даю девяносто восемь из ста, но при условии, что тех ребятишек, которые пришли или придут сейчас на помощь Бельзскому, ты не просто разобьешь, но разгромишь. Тогда дальнейшая война исключается. Причем надолго. И Андрей II, и Лешко Белый достаточно умны, чтобы утереть кровавые сопли, почесать синяки и шишки и больше не лезть ни в какие авантюры. Пойми, Слава, что каждое их поползновение — это разведка. А вдруг русичи ослабели, а вдруг получится отобрать у них пару-тройку городов, а потом и целое княжество? Не получилось — утрутся и затихнут, причем лет на десять, а то и на двадцать. Продолжительность затишья зависит от того, как сильно их побили.

Вячеслав знал, что больше девяноста восьми процентов гарантии князь никогда не давал, всегда оставляя один на чудо и еще один — на непредвиденную случайность. Словом, это был своего рода потолок, и если Константин с такой уверенностью заверяет его в том, что все будет в порядке, то верить ему можно.

— Ну что ж, — задумчиво произнес он. — На сто лет я, пожалуй, не вытяну, но вот чтобы и сами они запомнили, и детям своим передали в стихах и красках — постараюсь. На сколько лет мира тогда мы сможем рассчитывать?

— С учетом красочного рассказа детям — на полсотни, — заверил князь.

— А после Галича ты, конечно же, со всей ратной силой двинешься на Киев, — произнес патриарх.

— Очень удобно иметь под рукой вооруженные полки на тот случай, если киевляне вдруг закроют передо мной ворота, — заметил Константин.

— Брать будешь? — осуждающе покачал головой Мефодий. — Черной славы Андрея Боголюбского или Рюрика Ростиславича[60] захотел?

— У меня спецназ есть, к тому же пятая колонна. Да еще ты свое слово скажешь. В любом случае ни резни, ни пожаров в городе не будет, — твердо пообещал князь. — Да оно и надо-то всего на один раз. Святослава ты, владыка, уже в Рязани на царство благословлять будешь.

— Тщеславие в тебе говорит, сын мой, — горестно вздохнул патриарх. — Забыл ты, что тяжелее свинца шапка Мономаха, да и не каждому она впору.

— Не забыл. Просто я выхода иного не вижу. Я ведь детей княжеских не убивал, а они растут потихоньку, так что, останься я великим князем, рано или поздно они не с просьбами ко мне придут — с требованиями. Значит — вновь конфликты, пусть локальные, и постоянное ожидание удара в спину.

— Что в конце концов вызывает манию преследования и доводит человека до патологии, то бишь маниакально-депрессивного психоза, — подхватил Вячеслав.

— Ты где таких слов нахватался? — удивился изобретатель.

— Спирт с медиками почаще пить надо, — усмехнулся Вячеслав. — Особенно с военными. Помнится, сижу я как-то под Урус-Мартаном в палатке у подполковника Сергея Николаевича Горшкова, и у нас опять кончилось. Ну, думаю, чего делать-то? А он мне и говорит…

— Ты погоди про Горшкова, — перебил Минька. — Вот этот вот маниакальный… — это что?

— Проще говоря, синдром Ивана Грозного или Иосифа Виссарионовича Джугашвили, — пояснил воевода.

— Ну, Сталиным я навряд ли стану. Не та закваска, — мотнул головой Константин. — А вот то, что при отсутствии царя Русь ни единообразную грамоту с новыми шрифтами не получит, ни арабские цифры — это точно. Даже Рязанская.

— А она-то почему не получит? — не понял патриарх.

— Нельзя допускать таких радикальных отличий, иначе это может привести к отчуждению одной части Руси от другой. У нас ведь их и без того их чересчур, владыка. Сам посуди, в законах уже изменения имеются, причем солидные. Это раз. Про войско я и вовсе молчу. Да что войско, когда у нас сама власть построена на совершенно иных принципах.

— Ну, про власть ты загнул, — заметил Вячеслав. — Ты и сам точно так же боярские шапки раздаешь, а тиуны твои точно так же дань собирают с крестьян.

— Э-э-э, нет, дорогой мой верховный воевода. У кого на Рязани и судейская, и гражданская, и военная власти в одном кулаке держатся? У меня, верно? А ниже возьми. Тиун налоги собирает, судья судит, а тысяцкие и прочие — воюют. Словом, разделение. У них же любой боярин, точно так же, как и князь, все три власти имеет — и по налогам, и как судья, и в дни войны отряд свой собирает.

— И ты считаешь… — начал было патриарх, но был вновь перебит князем:

— Не будет у меня короны, не будет и неоспоримого права лезть в чужой монастырь со своим уставом. Каким образом я заставлю всех князей поголовно строить новые больницы, школы и прочее? Что можно, я сделаю по-старому, как и раньше тебе обещал. Самару, Саратов, Астрахань и прочие города не просто точно так же назову, но и на тех же местах выстрою. И Архангельск поставлю, и даже Санкт-Петербург близ Финского залива отгрохаю. Он мне все равно понадобится. Но нужна корона. И не для меня, а для Руси.

— А вот эта пятая колонна, — осторожно осведомился Вячеслав, задержавшись перед уходом, чтобы остаться с Константином один на один. — Это кто же такие?

— Я к Любомиру твоих спецназовцев отрядил во главе с Паниным.

— Так ведь он вроде в Киеве, — удивился воевода.

— Вот он вместе со своим товаром и Торопыгой в Галич и выедет. Якобы спасаясь от рязанских полков, которые на подходе к Киеву.